– Нет, я хотел сказать, – он разрешил мучившую его дилемму, схватив ее в охапку и прижав к себе близко-близко. Господи, ну зачем она такая стройная, такая мягкая и изящная? – Ладно. Переведем дух. Сделаем пару вдохов.
Он всегда считал, что у него твердая рука. Твердая как скала. Как рука хирурга. Так почему сейчас у него руки дрожат?
Он схватил ее за плечи и отодвинул от себя на вытянутые руки. Просто смотреть на нее, била в висках мысль, просто смотреть в эти огромные, ослепительные в своей красоте глаза, почти фиолетовые в мягком вечернем свете.
Он напомнил себе, как много ей пришлось пережить. И до сих пор приходится.
– Я не хочу тебя торопить.
В ее сумеречных глазах сверкнула искра, от которой в горле у него мгновенно сделалось сухо.
– Это ты из моей реакции заключил, что ты меня торопишь?
– Не знаю. Может быть. Просто если мы не сделаем передышку, паузу или что-нибудь еще, то мы окажемся голыми на веранде.
– Хорошо.
– Ну, тогда, – он уронил руки и неуверенно шагнул назад, – переведем дух.
– Я имела в виду, хорошо, если будем голыми на веранде.
У него опять перехватило дыхание.
– Рыжик, ты моей смерти хочешь!
– Я понимаю, у меня был слишком долгий период воздержания, но я не слепая и вижу, когда мужчина меня хочет. А если бы не видела, ты мне ясно дал это понять, когда в тот день мы говорили у мамы на кухне за кока-колой.
– Я был бы идиотом, если бы тебя не хотел, а моя мама всегда хвалится, что среди ее детей ни одного идиота нет.
– Так вот. Меня к тебе тоже влечет – это тебе хорошая новость.
– Это отличная новость! И я тоже не слепой и умею разглядеть, когда что. Но тут такое дело. Учитывая обстоятельства, я планировал немного размягчить твое сердце сегодняшним ужином, потом еще пару раз куда-нибудь тебя сводить и лишь затем уложить в постель.
Она оперлась спиной о столб и кивнула. В глазах мелькнула смешинка.
– Насколько я понимаю, ты и в личной, и в профессиональной жизни любишь, чтобы все шло по плану?
– Обычно так лучше получается.
– А сюрпризы ты не любишь?
– Против сюрпризов ничего не имею. – На Рождество. На день рождения, подумал он. – Давай окажемся голыми на веранде! О боже! Нет, нет, сюрприз – это нормально, – задыхаясь, выдавил он.
– Но тебе, наверное, нужно время, чтобы свыкнуться с сюрпризом, да? Пара минут?
– Пожалуй.
Теперь ее губы разошлись в улыбке, неспешно и беззаботно.
Сумеречные глаза, волшебные русалочьи волосы и длинный, стройный стебель тела.
Да, она действовала на него убийственно.
– А хочешь, я расскажу тебе свой план? – лукаво спросила она. – Это что-то вроде импровизации, но думаю, он вполне реален.
– Я весь внимание.
– Мой план таков. Мы пропускаем размягчение моего сердца посредством ужина и пару выходов в люди после этого. Если захотим, мы к этому вернемся потом, после того как очутимся голышом на веранде.
– Вот так сюрприз! Но ответ будет – нет.
Она вздохнула.
– А ты, Гриффин, крепкий орешек.
– Я про «голышом на веранде». Для первого раза можно придумать кое-что получше.
– А есть что-то получше, чем голышом на веранде?
– Сегодня – да. – Потому что это их первый раз, подумал он. Удивительный первый раз. – Я еще тебе второй этаж не показал.
Она чуть наклонила голову и заулыбалась шире.
– Нет, не показывал.
– А хочу показать. – Он подал руку. – Очень хочу.
Она накрыла его руку своей.
– Я бы с удовольствием, только я могу оказаться довольно старомодной.
– А я так не думаю, – возразил он и повел ее назад в кухню. – Ты не волнуйся, я тебе устрою подробную экскурсию.
Шелби задержалась и постучала пальцем по оставленной на столе сумочке.
– Вот интересно: когда я сегодня выезжала из дому, мама сунула мне в сумку презерватив.
– О боже! – Свободной рукой он потер лицо. – Надо бы, конечно, поблагодарить ее за предусмотрительность, но это будет неудобно. Значит, тут я подстрахован. Ха.
– Ну, ладно тогда.
– Можем подняться по задней лестнице.
– Я и забыла, что тут задняя лестница есть. – Она восторженно шагнула на ступеньки. – Разве можно не любить дом, где есть задняя лестница?
– Этот дом я точно люблю. Ступени еще надо привести в порядок, но они достаточно крепкие. – Грифф щелкнул выключателем – зажглась одна-единственная голая лампочка. – И здесь тоже надо навести порядок.
– Будет, наверное, замечательно, а пока здесь темно и жутковато. Слушай, а здесь еще разветвление! И направо коридор, и налево.
– Мы идем налево.
– А сколько тут спален?
– На втором этаже было семь. Я делаю пять. Всего будет шесть, поскольку хозяйскую я решил разместить внизу, с фасада.
– С этой чудесной крытой верандой?
– Точно. А на третьем этаже куча маленьких комнат и каких-то закутков. Ими я потом займусь.
Ей было очень спокойно на душе. И ощущение это было неожиданным, вдруг поняла она, проходя вместе с ним по широкому, сумрачному коридору. И еще ей было очень легко. Да, видит бог, она была взволнована, но не нервничала. И ни капельки не робела.
Что-то в нем есть такое, подумала она, отчего всякая нервозность исчезает.
– Ой! Двустворчатая дверь! Элегантная и одновременно строгая, под стать всему остальному.
– Здесь я еще не закончил, – предупредил Грифф, распахнул двери и включил свет.
– Ой, как красиво! Замечательно получится. Смотри, как свет через двери льется. А камин! Это же черный гранит? Эффектно и оригинально.
– Пока вот не решил, в какой цвет стены красить. – Он кивнул на стену, где были широкими полосами наложены на пробу разные тона краски. – Я на одной блошинке нашел железный подсвечник. Освежил его, поменял проводку. Теперь подыскиваю другие подходящие светильники, а пока пользуюсь тем, что родня предназначала на выброс. Но кровать новая. Нет, не кровать, а матрас. Кровать я тоже на блошинке нашел. Недели две назад.
Шелби провела рукой по изогнутому изножью. Гладкое дерево, прочное и простое, подумала она.
– Красиво.
– Каштан. Красивая древесина. Совсем чуть-чуть пришлось до ума довести.
– Как и всякую другую вещь. А до этого на чем же ты спал?
– Стелил спальник поверх надувного матраса. Но поскольку у меня появился план затащить тебя в постель, я решил, что лучше купить настоящую кровать. И правильно сделал, что не стал откладывать, как я теперь вижу.
