– Так точно, сэр! У меня труп на парковке гриль-бара «Бутлеггер». Так точно, сэр, жертва определенно мертва. – Говоря, он с легкой усмешкой поглядывал на Гриффа. – Я в этом уверен, потому что сейчас смотрю на нее. Огнестрел, мелкий калибр, с близкого расстояния, прямо в лоб. Понял, сэр.
Форрест вздохнул и убрал телефон в карман.
– Жаль, пиво не допил. Ночь обещает быть долгой, жажда замучит. – Он еще раз оглядел тело и повернулся к Гриффу. – Остаешься здесь за меня.
– Что?
– Грифф, ты сознательный гражданин, и видно, что при виде мертвого тела ты головы не теряешь. Ты только что это доказал. Тебя не так легко вывести из равновесия, да?
– Вообще-то это первый труп, который я вижу так близко. Да еще с дыркой в голове.
– И тем не менее ты не запищал, как девчонка. – Форрест ободряюще потрепал Гриффа по плечу. – А кроме того, я уверен, что ты ее не убивал, поскольку находился вместе со мной внутри.
– Ага.
– Она еще теплая, значит, убита совсем недавно. Мне надо кое-что принести из пикапа, а тебя я оставляю здесь. Вот на этом самом месте.
– Я не против. – Все равно, подумал он, пока Форрест ходит к своей машине и обратно, делать нечего.
Грифф попытался осмыслить происшедшее. Дамочка была внутри, потом ушла, села в машину. Окно со стороны водителя опущено.
Вечер довольно теплый. Зачем она его открыла? Хотела глотнуть воздуха? Или к машине кто-то подошел? Женщина, одна, на парковке возле бара – станет она открывать окно незнакомцу?
Всякое может быть, но с большей долей вероятности можно предположить, что она открыла знакомому.
– Почему у нее окно опущено? – обратился он к Форресту, когда тот вернулся. – Насколько я понял из твоего рассказа, здесь у нее знакомых не было. Наверняка она знала, как не подставляться на улице. Тогда кому же она могла открыть окно?
– Побыл за меня пару минут и уже рассуждаешь как полицейский. Я начинаю собой гордиться, что так хорошо разбираюсь в людях. Надень-ка вот это.
Грифф взглянул на перчатки.
– О боже!
– Я ничего не собираюсь тебе поручать, это так, на всякий случай. Доставай телефон, будешь за мной надиктовывать.
– Зачем это? Тебе что, подкрепление не пришлют?
– Пришлют. Эта женщина докопалась до моей сестры. Мне нужна фора. Запиши марку машины, модель, номера. Потом их сфотографируй. Это дорогое прокатное авто. Узнаем, где она его взяла.
Грифф посветил фонариком внутрь машины.
– Сумочка на месте, лежит на пассажирском сиденье. Закрытая. Ключ в зажигании, двигатель заглушен, – проговорил он в диктофон.
– Сынок, если ты когда-нибудь бросишь свое плотницкое, или какое еще, дело – я тебя возьму к себе. – Форрест открыл пассажирскую дверь, присел, открыл сумочку. – Да у нее тут хорошенький «глок» припасен.
Теперь Грифф перегнулся ему через плечо.
– У нее в сумочке пушка?
– Это же Теннесси, Грифф. У половины женщин в этом баре с собой пушки. Так. Заряжен. Вычищен. Я бы сказал, в последнее время из него не стреляли. Права флоридские, на имя Мадлен-Элизабет Проктор, а Шелби она другим именем назвалась. Адрес в Майами. Дата рождения – двадцать второе августа восемьдесят пятого. Помада, практически новая. Армейский перочинный нож.
– Господи.
– Причем отличный. «Блэк хоук». Карты «Виза» и «Американ Экспресс» на то же имя. Двести тридцать два доллара наличными. И карта-ключ от номера в «Бакберри-лодже» в Гэтлинберге. Шикарное местечко.
– Не хотела светиться, боялась, что заметут, – рассуждал вслух Грифф. Форрест удивленно обернулся, тот пожал плечами. – Она же наверняка знала, что у Шелби брат в полиции. Докопалась до Шелби, значит, рискует быть задержанной. Тут и брат-полицейский, и куча другой родни, тоже готовой встать на защиту. Поэтому она не останавливается в местном отеле, который, кстати, тоже достаточно шикарный. Поселяется подальше от Риджа. А Шелби представляется вымышленным именем.
– Теперь понимаешь, почему я тебя тут поставил своим заместителем? Итак, что, по-твоему, тут произошло?
– Ты серьезно?
– Серьезней не бывает, Грифф. У нас тут женский труп. – Форрест выпрямился и размял плечи. На лице его читалось любопытство.
– Ну, я думаю, сегодня вечером она явилась, чтобы еще раз пощекотать Шелби нервы. Напомнить о себе, чтобы не расслаблялась. Убедившись, что та ее заметила, она сочла свою миссию выполненной и отвалила. Вышла на парковку, села в машину – судя по всему, чтобы ехать назад в Гэтлинберг. Кто-то подошел к машине. Со стороны водителя. Я предполагаю, она его узнала и не побоялась опустить стекло. Решила, ей ничего не грозит. В противном случае она бы дала по газам или достала пистолет. После того как она открыла окно…
Грифф приставил указательный палец к своему лбу и сделал вид, что стреляет.
– Я тоже так рассуждаю. Если бы я не боялся, что мама станет дергать меня всякий раз, как ей потребуется что-то покрасить или починить крыльцо, я бы уговорил тебя пойти работать к нам в участок.
– Даже не надейся! Я оружие не люблю.
– Это у тебя пройдет. – Форрест обернулся на звук полицейского автомобиля. – Черт! Так и знал, что он для начала пришлет Бэрроу. Парень вполне безобидный, только возится как черепаха. Ты, Грифф, возвращайся в кабак и введи Деррика в курс дела.
– Ты хочешь, чтобы я поставил в известность Деррика?
– Так быстрее выйдет. Он тоже сознательный гражданин и почти весь вечер простоял за стойкой. Вдруг он кого-то подозрительного видел?
– Того, кто это сделал, давно уже след простыл.
– Да, на данный момент мы его упустили. Ты, Грифф, соображаешь куда быстрее нашего Бэрроу. Правда, это дело нехитрое.
– Что у нас тут, Форрест? Привет, Грифф, как дела? Елки-палки! – воскликнул Бэрроу при виде трупа. – Мертва?
– Ответ утвердительный, Вуди, – ответил Форрест цитатой из мультика и закатил глаза.
Грифф вошел в бар, чтобы разыскать Деррика и сообщить о случившемся.
14
Шелби сидела в крошечном кабинете и сжимала в руках стакан колы, который ей насильно впихнула Тэнси. Ей казалось, она и глотка не сумеет сделать.
Сколько она себя помнила, Хардиган всегда был шерифом. Она еще с детства его немного побаивалась, но подозревала, что дело не в человеке, а в его жетоне. Впрочем, ни в какие неприятности она, собственно говоря, никогда не попадала, во всяком случае, серьезные. С момента ее отъезда из Риджа Хардиган совершенно поседел, и теперь его стрижка бобриком выглядела в точности, как губка для мытья посуды. По сравнению с тем, каким его помнила Шелби, его квадратное лицо сделалось мясистее, да и живот стал толще.
