– Залечь на дно, – прошептала Шелби.
– Собственно, план таков и был. Четыре-пять лет, а потом можно все скинуть и завязать. Мы примерно так себе это представляли. Или завязать частично, ведь совсем-то не хочется лишать себя удовольствия! Ты была его прикрытием, теперь это ясно. Но тебе придется постараться, чтобы я поверила, будто ты такая дура, что ничего не знала.
– Я была такая дура, что поверила ему, и теперь мне с этим жить до конца дней.
– Я дам тебе время подумать. Понимаешь, Шелби, даже если ты чиста и невинна, как младенец, ты с этим человеком прожила четыре с лишним года. Если как следует пораскинешь мозгами, наверняка до чего-то докумекаешь. И не забывай о мотивации – тебе предлагают половину от без малого тридцати лимонов!
Теперь презрение вспыхнуло в глазах Шелби.
– Мне не нужна никакая половина от того, что вы украли!
– Твоя воля. Можем уменьшить твою долю, раз ты такая щепетильная. Пускай это будет вознаграждение за находку. Тебе с лихвой хватит на оплату долгов, в которых ты погрязла. Как я уже сказала, мне надо только получить свое – и я отвалю. А ты что же, хочешь застрять в этой своей глухомани, работать за два гроша в салоне красоты у собственной бабки, а по пятницам за три с половиной гроша петь в местной забегаловке? Ну, твоя воля. Я заберу свое, ты оставляешь себе свое. Но тебе еще о твоей куколке думать надо.
– Только подойди к моей дочери! Только посмей подумать, чтобы к ней приблизиться! Порву на куски!
Натали, скривив губы, взглянула искоса.
– Думаешь, сумеешь?
Шелби ничего не думала, она действовала. Протянула руку и за грудки подняла Натали на ноги.
– И сумею, и сделаю!
– Так вот что Джейк в тебе нашел! Огонь. Ему это даже в дурах нравилось. Можешь не напрягаться. Маленькие девочки меня не интересуют. И назад в камеру меня не тянет. Пятьдесят на пятьдесят, Шелби. Если я привлеку к этому делу Мики, ты не получишь ничего, кроме боли и сердечной муки. Он не мастак цивилизованно договариваться, не то что я.
Она отцепила руку Шелби от своей блузки.
– Подумай. Я с тобой свяжусь.
Натали зашагала прочь, а Шелби почувствовала, что у нее подкашиваются ноги, и снова опустилась на скамейку.
Двадцать восемь миллионов? В драгоценностях и раритетных марках? Двоеженство? Да за кого же она вышла замуж, боже мой? Точнее, думала, что вышла?
А может, это все вранье? Но какой смысл?
Ничего, она проверит. Она все это выяснит.
Шелби поднялась, достала телефон и позвонила Трейси, чтобы справиться о дочери.
Когда она подошла к салону красоты, то уже снова была в порядке.
– Прости, бабуль.
– Что тебя так задержало? И что это за праведный гнев в глазах?
Шелби пихнула сумочку под стойку приемной.
– Мне надо поговорить с тобой и мамой, как только вы обе освободитесь. Прошу прощения, миссис Хэллистер. Как у вас дела?
Дама в кресле у Виолы – бабушка того самого «парнишки Хэллистера» – улыбнулась в ответ.
– У меня все прекрасно. Вот пришла корни подкрасить, а Ви меня уговорила на мелирование. Интересно, заметит ли мистер Хэллистер.
– Это здорово! Весна требует чего-нибудь новенького. Бабуль, мне надо быстренько позвонить в одно место, а потом проинвентаризирую наши запасы.
– Полотенца, по-моему, высохли. Можно складывать.
– Проверю.
Разговор шел о работе, но они понимающе переглядывались. Виола кивнула и за спинкой кресла показала растопыренную ладонь. Пять минут.
Шелби прошла в комнату, где осуществлялась стирка и хранились косметические средства, и позвонила оттуда Форресту.
13
Думать об этом, как советовала брюнетка, было бесполезно. Кэлли в безопасности, Трейси пообещала не спускать с нее глаз. Ни о каких краденых бриллиантах Шелби понятия не имеет, а раритетную марку не распознает, даже когда ей налепят ее на лоб. А если эта Натали считает иначе – придется ей жить в заблуждении.
Но Шелби огорчало то, что она так легко поверила, что Ричард – или Джейк, или как его там звали – был вором. Обманщиком.
И при этом не являлся ее законным мужем, подумала она, складывая стопкой высушенные после стирки полотенца. Это было ужасно, но теперь, смирившись с кошмаром ситуации, она стала находить в этом факте даже какое-то утешение.
Сейчас она будет делать свою работу, обмениваясь репликами и улыбками с посетительницами, закажет шампуни, лаки и косметические средства. Потом вернется домой, поужинает со своей девочкой, после чего отправится в гриль-бар, чтобы отработать свой первый вечер, и постарается не разочаровать Тэнси с Дерриком.
Она больше никогда и никого не подведет. Включая и себя саму.
В конце рабочего дня, когда Шелби подметала задний дворик, ее разыскал Форрест.
– Нашел ее? – спросила Шелби.
– Нет. Под таким именем никто не регистрировался ни в отеле, ни в лодже, ни в каком из охотничьих домиков, ни в пансионе. В Ридже она не останавливалась. И пока что у меня нет информации ни о какой Натали Синклер, отбывавшей срок в графстве Дейд.
– Наверное, и у нее это ненастоящее имя.
– Скорее всего. Однако интересная брюнетка, если она остановилась в Ридже да еще что-то вынюхивает, кому-нибудь да запомнилась бы. Если она снова объявится и начнет тебе докучать, мы еще кое-что предпримем.
– Да мне плевать.
– А зря! Маме сказала?
– Сказала. И маме, и бабуле. А они расскажут остальным. Форрест, я не хочу испытывать судьбу, но про эти бриллианты и марки, которые она ищет, мне ничего не известно.
– Тебе может быть известно больше, чем ты думаешь. Да не горячись ты! – сказал он, когда Шелби резко развернулась к нему лицом. – Ради Христа, Шелби, я вовсе не считаю, что ты имеешь к этому отношение. Но он мог мимоходом как-то обмолвиться, что-то сделать, ты могла что-то случайно услышать и не придать тогда значения. А сейчас, когда у тебя появилась информация к размышлению, что-нибудь вдруг да всплывет. Только и всего.
Она устало потерла пальцем лоб в том месте, где приготовилась угнездиться головная боль.
– Она меня выбила из колеи.
– Могу себе представить.
Шелби коротко рассмеялась.
– Скажешь, я сумасшедшая, что в глубине души радуюсь тому, что по закону, оказывается, не была ему женой?
– Я бы сказал, что это очень даже разумно.
– Тогда ладно, буду разумной. Я тут закончила и собираюсь домой. Мама уже забрала Кэлли от Челси. Немного побуду с девочкой, ужин ей приготовлю. Потом переоденусь и приведу себя в порядок, чтобы было похоже, что я собираюсь выйти на сцену.
