Они сидели на голой скале, как делали тысячу раз много лет назад. Эмма-Кейт вынула из кармана пакетик подсолнечных семечек.
– А раньше это были мишки «Гамми», – заметила Шелби.
– Раньше мы были детьми. Вообще-то я бы и сейчас от мишек не отказалась, – решила Эмма-Кейт.
Шелби улыбнулась, открыла свой рюкзак и достала пакетик.
– Я иногда покупаю их для Кэлли. И всякий раз, открывая пакет, думаю о тебе.
– Кстати, о мишках. – Эмма-Кейт открыла пакетик и достала несколько мармеладок. – Знаешь, родные наверняка помогли бы тебе выпутаться из долгов. И я бы тоже, – добавила она, не дав Шелби возразить.
– Спасибо! Приятно видеть, что ты все понимаешь. Здесь я заживу настоящей жизнью. Я это точно знаю. Может быть, и надо было уехать, чтобы потом вернуться и увидеть, что для меня настоящая жизнь, а что – нет.
– И в итоге ты будешь зарабатывать себе на хлеб пением.
– А это – главная вишенка на торте. Слушай, а мне понравился этот Деррик.
– Он везунчик. А лицо какое!
– Красавчик, что и говорить.
– Фигура еще лучше! – хором закончили они и расхохотались до колик в животе.
– И вот мы тут сидим. – Шелби вздохнула и обвела взором зеленые просторы. – В точности как сидели когда-то. И, как когда-то, говорим о мальчиках.
– Эту головоломку нам в жизни не разгадать.
– Но о ней стоит говорить и говорить. И обе мы занимаемся тем, что мы любим – точнее, ты занимаешься, а я собираюсь заняться. Эмма-Кейт Эддисон. Медицинская сестра. Ты довольна?
– Да. По-настоящему довольна. Черт возьми, сколько же я пахала, чтобы получить право так называться! Никогда в жизни так усердно не трудилась. Я мечтала работать в большой клинике. И работала. И мне это нравилось. Мне это очень нравилось.
Она повернулась к Шелби.
– Чего я не знала, так это что в амбулатории мне понравится работать еще больше. А мне действительно нравится. Выходит, мне тоже надо было на время уехать, чтобы потом кое-что осознать.
– А твоя вишенка на торте? Мэтт?
– Это определенно. Он и вишенка, и кусочек самого торта.
– Замуж за него собираешься?
– Я пока ни за кого не собираюсь замуж. Я с этим делом не спешу, как бы мама ни наседала. Меня устраивает все, как оно есть. Слышала, ребята взялись сделать твоей маме большую ванную, о которой она так мечтала.
– Она уже обложилась каталогами отделочных материалов и журналами с картинками. Папа делает вид, что считает это безумием, но на самом деле тоже этим увлечен.
Шелби глотнула воды, не спеша закрутила крышечку.
– На днях заходил Гриффин сделать замеры.
– Они готовятся представить свой проект. Всегда на этом этапе так мандражируют, будто мальчишки.
– Мм-м, – Шелби задумалась, стоит ли сейчас поднимать эту тему. Она огляделась, заметила, как блестит в лучах солнца изгибающийся ручей. Подумала, что, в конце концов, разговоры о мальчиках именно в этом месте – их давняя традиция.
– Дело в том, что, пока Гриффин был у нас по маминым делам, он весьма откровенно заявил, что его интерес к нашему дому связан не только с работой. А еще и со мной.
Эмма-Кейт фыркнула и достала себе очередного мишку.
– Так и знала!
– Потому что он бабник? Ко всем девчонкам лезет?
– К девчонкам он лезет не чаще остальных мужиков. Дело не в этом. Просто, когда ты в тот день вошла к моей маме на кухню, у него был такой вид, будто его молнией ударило.
– Правда? Я не заметила. А ведь должна была заметить, да?
– Над тобой слишком довлел твой комплекс вины, и тебе от этого было неловко. И что ты ему ответила?
– Да промямлила что-то невразумительное. Я пока не в состоянии всерьез о таких вещах думать.
– Но ты о них уже думаешь!
– И очень зря! У меня только-только умер муж. Да и то, официально это еще не объявлено.
– Ричарда – или как там его на самом деле звали – уже нет. – Ей претила сама мысль об этом проходимце, и Эмма-Кейт сделала движение, словно скатала шарик и зашвырнула его подальше. – А ты вот она. Твой брак был неудачным и, в общем-то, сплошным притворством. Ты сама так говоришь. Никакой траур здесь не требуется, Шелби.
– Я о трауре и не говорю. Просто неправильно это как-то.
– А не надоело тебе все время себя одергивать, рассуждать, что правильно и что неправильно? Четыре с лишним года этим занимаешься, и к чему это тебя привело? Вляпалась по самое некуда.
– Но я его совсем не знаю. Гриффина.
– Я поняла, о ком ты. Для этого и придумана такая вещь, как ухаживание. Начнете с ним встречаться, разговаривать, выясните, какие у вас общие интересы и вообще – тянет ли вас друг к другу. А как насчет секса?
– Да Ричард в последние месяцы как-то этим не особо интересовался. Ой, а ты про Гриффина, что ли? Боже, Эмма-Кейт! – Шелби со смехом потянулась за мишками. – Мы даже еще не начали то, что ты называешь ухаживанием. Я не могу вот так взять и лечь с ним в постель.
– Почему бы нет. Вы оба свободные люди, здоровые, совершеннолетние.
– Я уже один раз запрыгнула в постель к малознакомому человеку, и вот чем это для меня закончилось.
– Даю тебе слово, Грифф не такой, как твой «малознакомый человек».
– Мне кажется, я уже забыла, как и на свидание-то ходить.
– Ты быстро освоишься. Для начала можно было бы пойти куда-нибудь вчетвером, как-нибудь развлечься.
– Может быть. Грифф хочет сводить нас с Кэлли в пиццерию, и я уже сделала ошибку: ей пообещала. Теперь она меня вопросами мучает.
– Ну, вот видишь! – подхватила Эмма-Кейт. – Пускай он вас двоих сводит на пиццу, а мы вчетвером потом сходим куда-то поужинать или еще что-нибудь придумаем. После этого вы сможете попробовать свидание без нас.
– Послушай, Эмма-Кейт, у меня пока не жизнь, а сплошные проблемы. Не надо мне сейчас ни с кем встречаться!
– Милая моя, когда ты свободна, то встречаться с симпатичным парнем – это и есть жизнь. Сходи с ним в пиццерию, – посоветовала она. – А там посмотришь, как пойдет.
– Тебе уже небось надоело это слышать, но ты себе не представляешь, как я по тебе скучала. По тебе. По такому вот разговору обо всем на свете, сидя на нашем месте. По этим вот мишкам «Гамми».
– Это и есть радость жизни.
– Это ее соль. – Разволновавшись, Шелби взяла подругу за руку. – Давай поклянемся. Когда нам будет лет по восемьдесят и мы уже не сможем идти сюда на своих ногах, мы наймем двух молодых парней, чтобы прикатили нас сюда и чтобы мы тут сидели и болтали обо всем на свете, поглощая мишек «Гамми».
