Она поставила перед Шелби ее воду, собрала пустые стаканы.
– Ты с этим держи ухо востро, милочка. – Она ткнула Гриффа в плечо. – Такой обаятельный парень может уговорить девчонку на что угодно.
– Это мне не грозит. Он по моей бабушке сохнет.
– Так ты внучка Ви? Ну конечно! Ты и похожа на нее, прямо вылитая. Ну, скажу тебе, она просто на седьмом небе от счастья, что ты домой вернулась. И ты, и малышка твоя. Я сегодня была в салоне, и она мне показала у себя на телефоне фотку, которую сделала, когда твою девочку причесала. До чего же хорошенькая!
– Спасибо.
– Позовите, если вам что-нибудь понадобится. Прентис, я тебя слышала! – бросила она через плечо клиентам за другим столиком. – Но ты все равно держи с ним ушки на макушке, – сказала она Шелби.
– Что-то я ее не помню. Или и не должна помнить?
– А мисс Клайд помнишь? – отозвался Форрест.
– Нашу училку по английской литературе в двенадцатом классе?
– Ну вот, она у нас у всех преподавала. А Лорна – ее сестра. Года три назад переехала сюда из Нэшвилла. У нее муж скоропостижно скончался в пятьдесят лет. Сердце.
– Печально.
– Детей у них не было, так что она собралась и приехала жить к сестре. – Форрест глотнул пива. – Деррик говорит, тут у него правая рука – Тэнси, а левая – Лорна. Ты с Тэнси-то виделась?
– Конечно. Не сразу узнала. Мэтт говорит, они тут пристройку затевают – второй бар, сцену, танцпол.
– Ну, зачем ты это сделала? – с досадой воскликнула Эмма-Кейт, а разговор уже перешел на стройматериалы. – Теперь только о стройке и будут говорить.
А Шелби этот разговор о стройке пришелся по душе. Как пришлись по душе и лишние полчаса в компании родного брата.
– Ну ладно, все было замечательно, но мне пора.
– Я тебя провожу до машины, – вызвался Грифф, поднявшись, чтобы выпустить ее из кабинки.
– Не глупи. Полагаю, мой брат поддерживает на улицах Риджа надлежащий порядок. Садись на мое место, – предложила она Форресту, – все посвободнее будет.
– Так и сделаю. Набери мне эсэмэску, когда доберешься, хорошо?
Шелби хотела рассмеяться, но увидела, что он не шутит.
– Ты что, хочешь, чтобы я тебе сообщила, что благополучно преодолела полторы мили до дома? Всем спокойной ночи. Спасибо за угощение, Грифф!
– Подумаешь! Вода.
– В другой раз постараюсь нанести более серьезный урон твоему кошельку.
Она вышла на улицу в прекрасном настроении. Настолько, что, несмотря на вечернюю прохладу, опустила в машине окно, врубила музыку и всю дорогу подпевала. И конечно, не заметила, как за ней со стоянки выехала еще одна машина и сопроводила ее до самого дома.
В баре в это время Форрест, по совету сестры, пересаживался на ее место.
– Как, говоришь? Провожу до машины?
Грифф уткнулся в кружку.
– Сексапильная у тебя сестренка.
– Щас врежу, слышишь?
– Можешь врезать, но она все равно сексапильная.
Форрест решил не заострять и переключился на Эмму-Кейт:
– Вроде помирились, а?
– Движемся в том направлении.
– Много она тебе рассказала?
– Достаточно, чтобы понять, что этот ее покойный муженек был настоящей скотиной. Ты-то, Форрест, это сразу просек.
– Просек, это точно. – Взгляд его стал ледяным, губы сжались в ниточку. – Но сделать ничего не смог.
– А в каком смысле – скотина, а? – заинтересовался Грифф.
– А в таком, что все время делал из нее дуру и неумеху и деньги из кулака не выпускал. – Эмма-Кейт дала волю долго сдерживаемому гневу. – Посадил ее дома с ребенком, а сам шлялся напропалую. Да и на ребенка-то этого ему было плевать. Но это еще не все. Я чувствую, там еще что-то есть. Она сегодня не все рассказала.
Эмма-Кейт глубоко вздохнула.
– Честное слово, если бы он не утонул, я бы подержала его пальто, пока ты надерешь ему задницу, Форрест. Или наоборот, ты бы держал мое пальто.
– Надо было самой за себя постоять! – воскликнул Форрест.
– Тебя, наверное, никогда не унижали, да? И за дурака не держали? – Грифф покачал головой. Он вспомнил эти грустные глаза. И очаровательную, кокетливую девчушку трех лет.
– У моей сестры одно время был парень. Агрессивный, но в пассивном смысле. Мастер манипуляций. Он ею вертел как хотел, но это продолжалось только несколько месяцев. И ребенка там никакого не было. Такие люди обычно начинают с того, что распинаются и так и эдак, дескать, ты самый необыкновенный человек на всей земле, ты их идеал, и как же им повезло, что ты есть в их жизни. Потом меняют пластинку. Постепенно, понемножечку. Мою сестру он изводил тем, что заставлял ее сбросить вес, а она у меня совсем не толстая.
– И правда, не толстая, – подтвердил Форрест. – Я с ней знаком. Сексапильная у тебя сестренка! – добавил он, передразнивая Гриффа.
– Молодец! Сделал меня. Так вот, этот козел моей сестре жизни не давал. Почему ты не сделаешь себе другую прическу? Если ты такая неудачница, что держишься за свою никчемную работу и не можешь себе позволить парикмахера получше, то я, мол, готов за тебя заплатить. Типа «за мой счет».
– Кнут и пряник, – прокомментировал Мэтт. – Я этого типа помню. Когда Джоли наконец его турнула, Грифф спровоцировал его на драку.
– Мне позарез требовалось его отлупить, но я сделал так, чтобы можно было сказать, что он первым начал.
– Все равно это квалифицируется как нападение.
– Молчите, офицер, это было святое дело.
– Шелби всегда была такая, как это лучше сказать-то? – тихо проговорил Форрест.
– Живая, – подсказала Эмма-Кейт. – Все ей было интересно, все ее увлекало. И она ни за что не перешагнула бы через другого человека ради своего удовольствия, она бы взяла его с собой. А если кто-то бы сам попытался через нее перешагнуть, а еще хуже – не через нее, а через кого-то еще, она бы мигом поставила козла на место. – При этих словах Эмма-Кейт многозначительно глянула на Гриффа.
– Она и сейчас живая. Вам двоим, может, это и не видно, потому что вы ее знаете всю свою жизнь. А мне видно.
Эмма-Кейт бросила на него лукавый взгляд.
– А что, Гриффин Лотт? Шелби сказала, ее дочка от тебя без ума. А ты, стало быть, без ума от мамочки?
– Не забывай, здесь сидит ее брат, который и так уже на меня зуб точит.
– Она вообще-то в твоем вкусе, – вставил Мэтт.
– В моем вкусе?
– Поскольку тебе по вкусу любая, главное – чтобы в юбке.
– Не забывай: тут сидит ее брат! – повторил Грифф и уткнулся в свое пиво.
