Если только тебя не отдубасил именно тот, кто живет в конце коридора. Не исключено, подумала Ева. Но, если так, зачем оставаться там, где они с легкостью могут до тебя добраться, снова причинить тебе боль?
Ева оглянулась, когда в дверь из смежного кабинета вошел Рорк.
– Если тебя изобьют, – начала она, – ты же не захочешь, чтобы вмешалась полиция?
– Безусловно, нет.
– Ну да, это понятно. А своему сыну ты тоже не скажешь?
– Как тебе известно, у меня нет сына, так что с этим проблема. – Рорк присел на край ее стола. – Но чисто теоретически мне могла бы помешать гордость.
– Ты рассуждаешь как мужчина. Думай, как женщина.
– Для меня это напряг, – улыбнулся он. – Как насчет тебя?
– Ну, если я буду рассуждать как женщина, я тут же побегу жаловаться любому, кто захочет слушать. Но она не побежала, и это наводит меня на некоторые предположения.
– Первое: ей не нужно жаловаться сыну, так как именно он использовал ее как боксерскую грушу.
– Это первое, – согласилась Ева, – но оно не вписывается в то, что я помню об их отношениях. Если их отношения с тех пор настолько испортились, почему она остается в своем номере, где он может с легкостью достать ее снова?
Рорк взял статуэтку богини с ее стола. Насколько ему помнилось, это был символ материнства. Он заговорил, машинально вертя ее в руках.
– Мы оба знаем, что семейные отношения непредсказуемы. Может, у него развилась милая привычка пинать ее, как мячик. Она к этому привыкла, ей и в голову не пришло кому-то жаловаться или прятаться от него.
– Но есть же еще невестка. На ней ни следа, никаких признаков жестокого обращения. Если парень колошматит свою мамашу, он и женушке отвесит пару тумаков. Нет, тут что-то не складывается.
– Ну а если отбросить это предположение, что остается?
– Она ото всех что-то скрывает. И это не гордость и не стыд, это план. Это предосторожность. У нее есть план действий, тайный план. – Да, эта версия нравилась Еве значительно больше. – Но это не объясняет, зачем она выдула целую бутылку вина, приняла таблетки и дала раскрасить свою физию. – Ева перетасовала бумаги на столе, положила сверху увеличенное изображение лица Труди и пристально всмотрелась в него. – По-моему, это не похоже на страх. Если бы она испугалась, воспользовалась бы сыном как щитом, заперлась бы на все замки или сбежала бы. Она ничего подобного не сделала. Так почему она не испугалась?
– Ну, некоторым нравится, когда им делают больно.
Ева решительно покачала головой.
– Да, бывает. Но ей нравилось, когда ее обхаживали. Налей мне ванну, принеси чего-нибудь вкусненького. Она приняла ванну, и у меня есть предварительный отчет «чистильщиков», там говорится, что в раковине, в стоке найдены следы крови. Значит, она вымылась после избиения.
«Пропавшие полотенца», – вспомнила Ева и пометила это для себя.
– И она повернулась спиной к убийце. Удар нанесен сзади. Она не боялась.
– Это был кто-то, кого она знала, кому – опрометчиво, как оказалось, – доверяла.
– Ты не будешь доверять человеку, который настучал тебе по башке накануне.
Любить таких людей можно. Ева знала, что есть на свете любовь, доходящая до этого. Но любовь – одно, а доверие – совсем другое.
– Моррис считает, что одно и то же орудие было использовано в обоих случаях, – продолжала она, – но я думаю, в каждом отдельном случае удары наносила не одна и та же рука. У тебя есть съемка с камеры наблюдения в твоем офисе?
– У меня есть копия. Оригинал у Фини.
– Я хочу посмотреть.
Он вынул диск из кармана.
– Я так и думал.
Ева вставила диск в дисковод и вывела изображение на настенный экран.
– Я перегнал все на этот диск, – пояснил Рорк, пока Ева смотрела, как Труди входит в небоскреб Рорка в центре города.
Труди пересекла акры мраморного пола, прошла мимо анимационных экранов, цветочных островков, маленьких фонтанов и направилась к стойке информации.
Этот костюм, вспомнила Ева, она видела в стенном шкафу в гостиничном номере. Он был аккуратно повешен на «плечики». Туфли тоже стояли в шкафу. Труди была не в этом костюме, когда ее избили.
– Она подготовилась к встрече, – задумчиво проговорила Ева. – Не блуждала, не рыскала, не оглядывалась. Она точно знала, где находится и куда идет.
– Смотри, как она обрабатывает секретаршу за стойкой. «Нет, мне не назначена встреча, но он захочет меня увидеть». Она точно знает, что надо делать. Напускает на себя уверенный, дружелюбный вид, держится так, будто она тут своя. Здорово у нее это получается.
– Она добилась результата, – хмуро заметила Ева. – Ее же пропустили наверх.
– Они позвонили, их соединили с Каро, а уж она передала просьбу мне. Я устроил так, чтобы ей пришлось подождать. Я тоже кое-что умею. Ей это не понравилось, можешь заметить, как ее лицо напряглось, но она села в одно из кресел в зоне ожидания. Если не хочешь смотреть, как она маринуется в собственном соку, можешь прокрутить вперед.
Ева так и сделала. Она замедлила ход диска, только когда к Труди подошла молодая женщина.
– Каро в курсе дела, она послала вниз молодую ассистентку, а та проводила Ломбард к общему лифту. Подняла ее на мой уровень, провела кружным путем через внешнюю приемную, по застекленному коридору. Это целый марафон, а когда она наконец добралась до цели, ей пришлось еще подождать. Я же человек занятой, не так ли?
– Она под впечатлением, – отметила Ева. – И ее можно понять. Это пространство, стекло, картины, столько людей у тебя на побегушках. Отличная работа.
– Ну вот, теперь ты видишь, как Каро приходит за ней и провожает в мой кабинет. Потом она выходит, а у нас с Труди начинается дружеская беседа.
Ева прокрутила диск вперед, отметила, что прошло двенадцать минут с того момента, как Каро ввела Труди в кабинет. И вот Труди поспешно, чуть ли не бегом покидает кабинет Рорка.
И еще она заметила страх в глазах Труди, чуть ли не панику. Походка у нее стала какая-то дерганая.
– Она была раздосадована, – пояснил Рорк с довольной ухмылкой.
Ева промолчала, глядя, как Труди сопровождают вниз, как она торопливо покидает здание.
– Как видишь, она цела и невредима. А уж куда она дальше отправилась, я не знаю.
– Она не боялась своего убийцы. – Ева встретилась с ним взглядом. – Но тебя она боялась.
Рорк вскинул руки ладонями вверх:
– Я ее пальцем не тронул.
– А тебе и не требовалось, – ответила Ева. – Но ты чист. У тебя есть запись разговора в кабинете. Наверняка есть. С тебя станется.
Он пожал плечами:
