Наверное, этот калхниец не совсем типичный… Глядя за спину говорившего, мы с Блезом наблюдали, как Клер за хвост оттаскивает Барри от мешка с продуктами. А тот, упираясь всеми четырьмя лапами, возмущенно скулит. Тихонечко так, чтобы, не дайте боги, не рассердить хозяйку.
– Как ты его! Раз – и все! – Глаза у Клер горели восхищением.
Она махнула рукой, вероятно, изображая удар, которым и был повержен Соул. Барри принял ее жест как приглашение присоединиться к беседе и потому через мгновение был рядом. Бешено виляя хвостом, он поднялся на задние лапы, положив передние мне на плечо. Но в щеку лизнул сначала все‑таки девушку.
– Значит, так: сегодня вечером придешь в мою комнату и останешься в ней до утра! – заслоняясь ладонью от языка Барри, со всей доступной мне твердостью заявил я. Именно так на моем месте и поступил бы настоящий мужчина.
– Еще чего! Почему это я должна в твою комнату приходить?! Сам вечером в мою и приходи!
На этот раз уступить мне было легко.
– Я человек широких интересов, – вещал дон Франциско, держа в руке бокал с вином темно‑рубинового цвета.
На встречу с ним мы, я и Клер, едва не опоздали. Нет, никаких задержек с господином Атсом не произошло: он расплатился с нами полностью и без всяких проволочек. Проблемы начались позже.
Сначала мы много времени потеряли в одежной лавке, где Клер долго выбирала себе подарок. Вообще‑то я собирался подарить ей одно платье, но девушка все не могла сделать выбор между тремя приглянувшимися. Они все ей шли, выбор затягивался, время уходило, а на улице уже начинало темнеть. И тогда я совершил настоящий мужской поступок – приобрел все их три. А также: «Вон те замечательные башмачки, которые пойдут к любому из них. Но если не хочешь – я обойдусь и старыми. Правда, они потеряли всяческий вид, и вообще такие давно уже никто не носит, но как же хорошо, что я их еще не выкинула!» Ну и шляпку. И косынку. Вернее, две косынки. Ко всему мне пришлось купить специальный кожаный мешок, чтобы ни дождь, ни дорожная пыль не смогли испортить обновки в пути. А еще я радовался, что климат в Сагании жаркий. Не то что на родине у Блеза. Где женщины ходят в мехах, а они стоят куда дороже какого‑нибудь там ситца, сатина или даже шелка.
Проходя мимо ювелирной лавки, я на всякий случай отвлек внимание Клер видом траттории, которую нам придется посетить. Потому что если ей вдруг что‑то захочется, я не в силах буду отказать. Нет, денег не было жалко нисколько, но их оставалось у меня только на самое необходимое.
Проблемы продолжились уже в «Гусях и копытах». Постоялый двор нам пришлось сменить, поскольку в «Черном дрозде» мы изрядно нашумели, да и кухня там весьма посредственная. На этот раз Клер все не могла решить, какое же ей надеть платье на встречу с доном Франциско, а я – убедить ее, что все три сидят на ней одинаково прекрасно.
Наконец с выбором она определилась, и вот тут у меня появилась самая главная проблема: правильно ли я делаю, беря ее с собой?
Язык, на котором говорят в Сагании, практически неотличим от того, что у нас в Андлавии. Разве что здесь совершенно по‑дурацки растягивают гласные в конце слова. Но Клер общалась с маркизом на васнийском!
По‑васнийски «действительно» звучит как «драгта». Но если прибавить к «драгта» еще одну букву «а», слово будет иметь совсем другое значение – «обстоятельства». На васнийском даже поговорка такая есть – «драгта драгтаа». Что означает – «ничего не поделаешь».
И тогда получается, что Клер сказала маркизу не: «Увы, милорд, но это действительно так», – а что‑то вроде: «Увы, милорд, но так сложились обстоятельства».
Я не очень‑то силен в васнийском, ведь им пользуется только знать для светской речи, ну и где бы мне было в нем практиковаться? И не выйдет ли так, что я сам приведу ее к нашему разлучнику? С другой стороны, не сама ли Клер сегодня мне сказала, чтобы вечером я пришел к ней в комнату? И все же, разумным будет не рисковать. Но глядя на одухотворенное лицо девушки, я не набрался мужества ей заявить: «Клер, ты не пойдешь со мной в лучшую тратторию Карбента. Ты останешься в «Гусях и копытах».
– Среди моих увлечений и соколиная охота, и музицирование, а еще я немного пишу маслом, – продолжал маркиз.
Безусловно, дон Франциско, все это вы можете себе позволить. Сколько у вас, говорите, крестьян? Тысяча, две, три, пять, десять? У меня на вашем месте тоже было бы множество увлечений. Вместо единственного, которое имеется сейчас, – зарабатывать на жизнь.
– А также слагаю стихи. Вот, например:
Маркиз прикрыл глаза, откинулся на стуле и начал речитативом, чуточку подвывая:
Любовь! Что может быть чудесней?!
Блажен тот край, где ей увлечены!
Любовь достойна музы, оды, песни!
Она прекрасней солнца и светлей луны!
Ну, и так далее…
Поэзию вам лучше с Головешкой обсуждать. Тот, когда глаза зальет, тоже любит рифмоплетствовать. Меня мало волнует, насколько гармонично звучат рифмы «намедни – к обедне» или «радость – гадость». Вот что меня тревожит: успею ли я обратиться в кузницу и заказать арбалетных болтов? Или дело нам предстоит настолько срочное, что придется обходиться теми, что имеются? Но если даже времени будет достаточно, хватит ли денег?
Все‑таки надо было два платья покупать, не три. Но когда Клер сказала, сколько стоят подобные у нас в Андлавии, рука сама собой к кошелю на поясе потянулась. Неизвестно, как жизнь сложится дальше, и возможно, вскоре у нас появится возможность вернуться на родину. Например, Брестиль покинет этот мир и отправится пить кровь в иные. Так вот, вернемся мы, Клер увидит такие же, и тогда придется платить втридорога.
Да и что три этих злосчастных платья? Как выразился не так давно сидящий за столом напротив меня и смакующий вино маркиз де ла Сантисима, я бы весь мир под ноги Клер бросил, будь у меня такая возможность.
– Но самое мое большое увлечение – это конечно же наследие Прежних.
Ну наконец‑то мы дошли и до сути!
– И какого рода коллекцию вы собираете, дон Франциско?
– Не все так просто, Леонард! Коллекции – это, безусловно, замечательно. Каюсь, у меня их несколько. Изделия из драгоценных камней и металлов: вы же знаете, насколько в них преуспели Прежние. – Тут маркиз зачем‑то посмотрел на Клер, которая была занята тем, что накладывала мне на тарелку всякой еды, и потому его пронзительный взгляд ничего ему не дал. – Предметы искусства: вазы, статуэтки, панно, мозаика и прочее. Монеты и конечно же оружие. Последней коллекцией я смело могу гордиться, настолько много в ней образцов. Но прежде всего меня интересуют их технологии.
Согласен полностью: технологии Прежних были гораздо выше нашего уровня. Пройдет еще несколько столетий, когда мы к ним только приблизимся. И то во многом благодаря тому, что к большей части придем не сами, а лишь восстановим существовавшие. Как все‑таки далеко откинули назад человечество грянувшие в эпоху Прежних катаклизмы! Тут еще раз задумаешься: прогресс – это всегда хорошо, но не дойдет ли он снова до тех высот, что были прежде, лишь чтобы снова человечество скатилось, как с горки, до примитивного уровня? Благо, что оно вообще сумело выжить. Но кто посмеет утверждать, что в следующий раз ему повезет настолько же?
