— Нам с Сюзи нравилось здесь бывать, — возразила Дженна.
Саймон подошел ближе и в темноте внимательно всмотрелся в ее лицо. Под его испытующим взглядом девушка вдруг почувствовала себя слабой и незащищенной, словно только что нечаянно выдала ему какую-то сокровенную тайну.
— Сюзи — стопроцентная горожанка, — сказал он наконец, — не то, что ты. Почему ты решила поселиться в Лондоне? Мне казалось, тебе хотелось провести всю жизнь в Глостершире.
Дженна невесело усмехнулась.
— Интересно, кем бы я тут стала? Деревенской старой девой?
Не замечая горечи в ее голосе, Саймон насмешливо продолжал:
— А как же муж и четверо детей, два мальчика и две девочки, которых ты так мечтала завести?
— Верно, мечтала — когда мне было пятнадцать. С тех пор я изменилась.
— Да, я в этом не сомневаюсь. Подожди здесь, я спущусь в подвал и принесу лампы.
В Дженне все восставало против его покровительственного тона, но она понимала, что спускаться вдвоем по темной крутой лестнице нет никакого смысла.
Дом был пристроен вплотную к скале, так что ее стесанная каменная поверхность образовывала естественную стену. В детстве Сюзи и Дженна, бывало, воображали, что в ней скрыты таинственные подземные ходы и пещеры, где пираты прятали свои сокровища. Точнее, это она воображала, как уже гораздо позже не без горечи поняла Дженна, а Сюзи лишь посмеивалась над ее фантазиями.
Она прошла в большую гостиную. В слабом лунном свете было видно, что вся мебель закрыта чехлами. В комнате было холодно, воздух отдавал плесенью, и Дженна решила открыть окна, чтобы немного проветрить комнату.
Саймон прав, возвращаться в Лондон не имело смысла, и все же при мысли, что придется провести ночь в одном доме с ним, Дженне становилось не по себе. Какая ирония судьбы! Не о таком ли случае она тысячи раз мечтала в детстве… Сколько же ей было, когда она в него влюбилась? Пятнадцать? Да, точно, пятнадцать. Все началось в этом самом доме, летом, во время каникул. Она сидела в саду, когда вдруг неожиданно приехал Саймон. Он вернулся с французской Ривьеры, где катался с другом на яхте, загорелый и возмужавший. Сюзи с родителями уехали в город за покупками, и Дженна оставалась в доме одна.
Когда он направился к ней — высокий, красивый, сильный — она затаила дыхание, сердце почти перестало биться. Хорошо еще, что ей удалось сохранить свои чувства в тайне, и никто не узнал о ее увлечении. Правда, она подозревала, что Саймон обо всем догадался, и при этой мысли испытывала панический ужас. Но, если не считать пары шутливых замечаний, отпущенных в той же братской манере, в какой он обращался с Сюзи, Саймон с ней почти не разговаривал.
Приезд Хильды, его последней любовницы — красивой, загорелой и почти такой же высокой, как он сам, — положил конец романтическим мечтам Дженны. Однажды в конце лета, когда она и Сюзи оказались вовлеченными в оживленный разговор о планах на будущее, Дженна призналась, что мечтает поселиться в деревне и завести семью, и Хильда презрительно расхохоталась.
— Видишь, Саймон, — насмешливо заметила она, — тебе нужно держаться подальше от тихих скромных девочек, у них всегда на уме замужество.
Это издевательское замечание больно задело Дженну, но она сказала себе, что в словах Хильды не было ничего личного.
Дженна довольно быстро избавилась от своего детского увлечения и постепенно даже стала испытывать к Саймону антипатию, но всякий раз, оказываясь в его обществе, она чувствовала какую-то неловкость и смутное беспокойство.
Дженна услышала, как Саймон споткнулся обо что-то в потемках и чертыхнулся.
— Лампы я нашел, но, похоже, для них нет керосина.
— Он в гараже.
Он снова выругался.
— Такая глупость может прийти в голову только женщине! С какой стати топливо хранится отдельно от ламп?
— Насколько мне известно, твой отец считает, что безопаснее заправлять и зажигать лампы на улице, а не в замкнутом пространстве подвала, — спокойно пояснила Дженна.
— Ясно. Что ж, будем считать, что меня ловко поставили на место. Беру свои слова насчет женской глупости обратно. Ты довольна, Дженна? Я прощен?
— Я поднимусь наверх и поищу постельное белье, — сказала она, игнорируя его последнее замечание. — Когда-то твоя мать хранила там спальные мешки, интересно, они все еще целы?
— Не знаю. Здесь года два никто не ночевал, и отец подумывал продать дом.
Дженна хотела было возразить, но вовремя сдержалась. В конце концов, коттедж принадлежит семье Таундсенов, и они могут поступать с ним так, как считают нужным. Но с этим продуваемым всеми ветрами домом у нее было связано много счастливых детских воспоминаний. Выругав себя за сентиментальность, Дженна решительно направилась на второй этаж. Однако оказалось, что в маленькой кладовке слишком темно, чтобы что-либо искать, и она решила подождать, пока вернется Саймон.
Вскоре Дженна услышала, как хлопнула входная дверь, и на потолке заплясал свет керосиновых ламп. Оставив одну из них на нижней площадке лестницы, Саймон поднялся с другой на второй этаж.
Он вытащил из стопки белья аккуратно сложенный спальный мешок.
— Не это ли ты ищешь?
— Да, я подумала, что нет смысла возиться с постельным бельем, гораздо проще переночевать в мешках.
— Согласен. Еще до твоего появления я побывал на кухне и отыскал там банку растворимого кофе и немного сухого молока. Вероятно, это запасы миссис Магеллан.
Жена хозяина местной бензоколонки раз в месяц приходила в коттедж, чтобы прибраться и проверить, все ли в порядке. У нее был свой ключ.
— Я хочу лечь в той комнате, где мы когда-то жили с Сюзи, — сказала Дженна. Она вручила Саймону один из спальных мешков и отвернулась.
Девочки занимали меньшую из спален, и она направилась туда, не дожидаясь ответа. Только дойдя до двери и увидев на ее блестящей поверхности круг света от керосиновой лампы, она поняла, что Саймон последовал за ней.
Дженна открыла дверь. Две односпальные кровати, стоявшие здесь когда-то, были убраны, на потолке темнело большое сырое пятно.
— Черт, я совсем забыл… Папа говорил, что в последний шторм с крыши сорвало несколько черепичин. Будем надеяться, что остальные комнаты не пострадали.
Как показал осмотр, он надеялся напрасно. Из четырех спален коттеджа сухой осталась только одна, и, конечно, по закону подлости, это была комната Саймона, в которой почему-то оказалась двуспальная родительская кровать.
— Ну что ж, — усмехнулся он, — похоже, сегодня сбудутся твои детские мечты провести со мной ночь. Надеюсь, ты будешь вести себя… как подобает настоящей леди?
Дженна готова была его ударить. Выходит, все эти годы, думая, что успешно скрыла от него свое детское увлечение, она ошибалась. Саймон все знал, а теперь еще и говорит об этом так небрежно! Более того, у него хватает наглости дразнить ее!
