– Ладно, – ответила я в промежутках между куплетами «Независимой женщины» (от этой песни Рокки всегда успокаивается, он любит ритм-энд-блюз больше, чем рок). – И когда же мы едем?
– Ты не едешь, – сказала мама, – только мы с Фрэнком. И Рокки, конечно. Ты не можешь поехать, у тебя занятия. А Фрэнк берет свободный день.
Я знала, что все это звучит слишком хорошо, чтобы быть правдой. Я, конечно, имею в виду не потенциальную опасность для здоровья моего маленького братика, а то, что я могла бы сбежать в Индиану и от школьных выборов, и от возможного разрыва с моим парнем.
Это напомнило мне еще кое о чем.
– Э-э, мам… – Я пошла за ней в комнату Рокки, где она, по-видимому, складывала его выстиранные вещи, когда ее огорошил звонок бабушки. – Можно с тобой кое о чем поговорить?
– Конечно. – Но по маминому голосу я бы не сказала, что она в настроении разговаривать. – О чем?
– Гм…
Однажды она сама сказала, что я могу говорить с ней о чем угодно.
– Мама, сколько тебе было лет, когда ты в первый раз занималась сексом?
Я ожидала, что она скажет «я училась в колледже», но она была так поглощена запихива-нием всей одежонки Рокки в один малюсенький комод, что не задумалась над ответом и выдала:
– Боже, Миа, ну, я не знаю… Сколько же мне было, кажется, лет пятнадцать?
А потом она вроде как сообразила, что сказала, потому что она резко втянула воздух, посмотрела на меня, сделав большие глаза, и добавила:
– НО ГОРДИТЬСЯ ТУТ НЕЧЕМ!!! Наверное, она только сейчас вспомнила, что мне как раз пятнадцать. А дальше она затараторила со скоростью пулемета:
– Дело было в Индиане, там больше и заняться-то было нечем. И к тому же это было лет двадцать назад. Пойми, это были восьмидесятые годы, тогда все было по-другому!
– Привет, – сказала я, потому что я посмотрела абсолютно все серии фильма «Я люблю восьмидесятые», включая продолжение, – Если в то время все носили гетры, это еще не значит…
– Я не это имела в виду! – закричала мама. – Я хотела сказать, что в те времена люди всерьез думали, что Джордж Майкл – гетеросексуал, и что Мадонна останется певицей одного хита. Тогда все было по-другому, понимаешь!
Мне ничего не приходило в голову. Я только и могла, что тупо пробормотать:
– Поверить не могу, что когда вы с папой впервые этим занимались, тебе было пятнадцать лет!
И тут я увидела выражение маминого лица.
– О господи, все правильно! – Она же познакомилась с папой только когда поступила в колледж. – Мама! Кто это был?
– Его звали Венделл. – Мамины глаза приняли такое мечтательное выражение – уж не знаю, потому ли, что этот Венделл был совершенно потрясным парнем, либо потому, что Рокки наконец перестал плакать и стал пускать слюни, обслюнявив эмблему на моем форменном блейзере, и в мансарде в кои-то веки воцарилась блаженная тишина. – Венделл Дженкинс.
Венделл??? Мужчину, которому моя мама отдала бесценный цветок ее невинности звали Венделл???
Я лично ни за что бы не стала заниматься сексом с парнем по имени Венделл.
Но, с другой стороны, у меня серьезные психологические проблемы с тем, чтобы заниматься сексом с кем бы то ни было, так что мое мнение, наверное, мало чего стоит.
– Да-а, – все так же мечтательно сказала мама. – Давно я ничего о нем не слышала. Интересно, что с ним стало?
– Ты даже не знаешь? – закричала я так громко, что Рокки у меня на руках немного вздрогнул. Но я запела быструю версию одной из песенок Пинк, и он стал успокаиваться.
– Ну, я, естественно, знаю, что он окончил школу, – быстро сказала мама. – И абсолютно уверена, что он женился на Эйприл Поллак, но…
– О боже! – Я была потрясена. Неудивительно, что мама стала такой, какой она стала. – Он изменял тебе с другой девушкой???
– Нет, конечно, нет. Он начал встречаться с Эйприл уже после того, как мы с ним расстались.
Я понимающе кивнула.
– То есть он тебя любил и ушел от тебя? Прямо как Дэйв Фарух Эль-Абар и Тина Хаким Баба!
– Нет, Миа, – сказала мама со смешком. – Все-таки у тебя есть поразительная способность превращать все что угодно в песню в стиле «кантри вестерн». То есть мы с ним встречались, все это было здорово, но в конце концов я поняла, как тебе сказать, я хотела уехать из Версаля, он не хотел, Так что я уехала, а он остался. Потом он женился на Эйприл Поллак.
Точь-в-точь как в «Девушках Гилмор» Дин женился на другой девушке!
– Но… – Я уставилась на маму. – Ты его любила?
– Конечно, я его любила. Надо же, Венделл Дженкинс.., сто лет о нем не вспоминала.
Вот тебе и раз! Не могу поверить, что мама не поддерживает связь с парнем, который лишил ее невинности! Интересно, что это была за школа такая, в которую она ходила? Наконец, моя мама поинтересовалась:
– Скажи, Миа, почему ты задаешь все эти вопросы? Вы с Майклом…
– Нет.
Я поспешно сунула Рокки ей в руки.
– Миа, это нормально, если ты хочешь поговорить со мной о…
– Нет, не хочу, – сказала я очень быстро.
– Потому что если ты…
– Нет, – снова сказала я. – Я пошла, мне нужно учить уроки.
Я быстро ушла в свою комнату и заперла за
собой дверь.
Наверное, со мной все-таки что-то не так. Честное слово. Потому что когда мама стала вспоминать, как занималась сексом с Венделлом Дженкинсом, сразу было видно, что она тогда прекрасно провела время. Я имею в виду, занимаясь Этим Делом. Кажется, всем нравится заниматься Этим. Как в кино, по телевизору и повсюду. Кажется, все считают, что заниматься Этим – это нечто потрясающее.
Все, кроме меня. Ну почему я одна такая странная, что когда думаю об Этом, то ничегошеньки не чувствую, меня только в пот бросает. И не в хорошем смысле. Не может быть, чтобы это была нормальная реакция. Наверное, это еще одна генетическая аномалия в моем организме, вдобавок к отсутствию молочных желез и ступням тридцать девятого размера. У меня напрочь отсутствует ген, который отвечает за Это Дело.
То есть я ХОЧУ делать Это. Точнее, я подозреваю, что именно Этого мне хочется, когда мы с Майклом целуемся, я вдыхаю запах его шеи и у меня возникает такое чувство, как будто я хочу на него прыгнуть. Наверняка же это признак того, что мне хочется заниматься Этим.
Но беда в том, что для того, чтобы заниматься Этим, нужно сначала СНЯТЬ ОДЕЖДУ. РАЗДЕТЬСЯ ПЕРЕД ДРУГИМ ЧЕЛОВЕКОМ. Конечно, если вы не из ортодоксальных евреев, которые делают это через дырку в простыне, как Барбра Стрейзанд в фильме «Ентл».
А я сомневаюсь, что готова раздеться перед Майклом. Хватит и того, что мне приходится с утра пораньше раздеваться перед Ланой Уайнбергер в школьной раздевалке. Я вообще не представляю, чтобы я когда-нибудь смогла раздеться перед мальчиком. Тем более перед тем, в которого я влюблена, и за которого надеюсь в один прекрасный день выйти замуж, если, конечно, он сделает мне предложение и если я сумею преодолеть этот дурацкий парализующий страх, который меня охватывает при мысли о том, чтобы снять перед ним одежду.
