Пустота его квартиры показалась ему сейчас тоскливой. Он взял телефон, поставил его на колени и пробежал пальцами по кнопкам.
— Да, — ответил ему знакомый голос.
— Доброй ночи, — тихо проговорил он, — уверен, что разбудил вас…
— Кто это говорит? — забеспокоились на том конце провода.
— Вы меня не узнали? — интригующим тоном спросил он.
— Не… постойте… Владимир Алексеевич?
— У вас хорошая память, — шутливо сказал он, — мне пришла в голову одна сумасшедшая мысль…
— Какая? — заинтересовалась Стася.
— Почему бы нам не встретиться, так сказать, в неофициальной обстановке? Хороший коньяк, спокойная музыка и все такое… — Детектив поморщился от банальности собственного предложения.
— Сейчас? — недоуменно воскликнула Стася.
— Вы — занятая женщина, я — занятой мужчина, — Китаец снова поморщился, — зачем терять время?
— Но это так неожиданно… — красотка засомневалась.
— Откровенно говоря, я думал, что вы меня пошлете куда подальше…
— Ну что вы, — засмеялась Стася, — вы себя недооцениваете.
— Если я заеду за вами, скажем, минут через пятнадцать, вы как, не откажете бедному кабальеро?
— Хорошо, — неожиданно быстро согласилась женщина.
Повесив трубку, Танин надел чистую рубашку, нацепил кобуру и вышел из квартиры. Внизу было все спокойно. Жаркая тишина летней ночи липла к нагретому камню домов. Танин сел в джип и уже минут через пятнадцать был возле набережной. Он въехал во двор, где был накануне, и, заблокировав дверцы, поднялся на второй этаж. Стася была уже собрана. На этот раз она облачилась в полупрозрачное коротенькое платье фиолетового цвета, низко открывавшее спину. На ногах у красотки были серебристые босоножки без задников на высоком каблуке. Им соответствовала такая же серебристая сумочка.
— Рад вас видеть, — благожелательно улыбнулся Китаец, входя в прихожую.
— Мы едем в ночной клуб или ресторан? — приподняла Стася свои темные брови.
— Я хотел предложить вам нечто более скромное и интимное, — Танин постарался притушить тонкой улыбкой слишком смелое определение, — то есть ко мне домой.
— Ну что ж, — женщина игриво улыбнулась, — тоже неплохо. Погляжу, как живут простые советские сыщики, — шутливо добавила она.
…Квартира сыщика произвела на нее то же впечатление, что и на других посетителей, в первый раз перешагнувших порог его полупустого жилища. На кухне она увидела портрет знаменитого Фу Си-ши, и Танину пришлось рассказывать ей об этом прославленном китайском императоре, которого так восхвалял Конфуций. От позднего ужина Стася отказалась, а вот на предложение выпить коньяку охотно согласилась. Владимир нарезал лимон, достал из холодильника шоколад, открыл коробку конфет, подал виноград и апельсины на красивом керамическом блюде.
Стася на этот раз держалась более непринужденно и дружески. Она шутила и отвечала на шутки Танина искренним смехом.
— Я невольно явился свидетелем вашей парковки у «Золотого рога», видел вашего спутника. Он выглядит солидно… — намекающе улыбнулся он, когда они выпили по две рюмки.
— Ах, это, — с пренебрежительным оттенком в голосе отозвалась красотка, — это мой приятель.
— Влюблен в вас?
— Безответно, — засмеялась Стася.
— Мне жаль его, — хитро улыбнулся Китаец, — хотя просто поговорить, а тем более поужинать с вами — уже сама по себе большая удача. А чем он занимается, если не секрет, этот ваш преданный воздыхатель?
— Бизнесом, как и большинство непьющих предприимчивых мужчин, — хмыкнула женщина.
— Это вы посоветовали ему поужинать в «Золотом роге»? — не отставал Танин.
— Он сам знает этот ресторан. В «Роге» вкусно кормят, к тому же там великолепное обслуживание — заслуга Олега. — Она вдруг загрустила.
— Вы в курсе, что десять процентов акций ресторана из своих семидесяти Олег завещал Ильиной?
— Это называется, по-вашему, неофициальной обстановкой? — с полупрезрительной укоризной взглянула на него Стася. — Я смотрела множество фильмов про детективов и знаю, что эти неуемные субъекты не способны просто отдыхать или разговаривать. Они вечно чувствуют себя при исполнении, — растянула она губы в неодобрительной усмешке.
— Но ведь и люди других профессий, если, конечно, они увлечены своим делом, с трудом абстрагируются от своего главного занятия. Возьмите писателей, поэтов или музыкантов, например.
— Писатель говорит о книгах, поэт — о стихах, музыкант вечно что-то напевает, а детектив вечно ищет виновного, — передернула она плечами. — Он общается с тобой, а сам тебя подозревает во всех смертных грехах!
— Вижу, вы недолюбливаете детективов… — усмехнулся Танин.
— Нет, просто я хочу, если уж мне обещали неофициальную обстановку, в ней и общаться и не смешивать кислое с пресным, — решительно заявила она.
Владимир молча поднялся с дивана и включил проигрыватель для лазерных дисков. Широкими волнами в комнату вплыл низкий грудной голос Нины Саймон.
— Так лучше? — улыбнулся он.
— Под это не танцуют, — разочарованно тряхнула головой красотка.
— Давай попробуем, — Танин резко перешел на «ты», не боясь, что такую разборчивую особу, как Стася, покоробит его фамильярность.
Женщина лениво встала с дивана и подошла к Китайцу. Она была на несколько сантиметров выше его — он не разрешил ей снять босоножки. Стася с беззаботной грацией капризной девчонки, которой все позволено ее папой-мафиози, стянула с Танина пиджак. Увидев кобуру, она тронула рукоятку «макарова» и вынула пистолет.
— Так ты знаешь про эти десять процентов? — Владимир притянул ее к себе и обнял.
Стасина рука с пистолетом оказалась у нее за спиной.
— Знаю. Меня это не очень интересует, — улыбнулась она, отстраняясь и шутливо целясь в Китайца. — Ты не боишься, что он выстрелит?
— Это не смешно, — нахмурился Танин.
— Ты нервничаешь?
— У меня нет причин нервничать, просто я не хочу мешать кислое с пресным, — с упрямым видом сказал он.
— Ты считаешь нашу встречу чем-то пресным? — натянуто хихикнула она.
— Я считаю ее острой приправой к причудливому блюду, которое мне только еще предстоит отведать… — засмеялся он.
— Повеяло чем-то китайским… — напряженно всматриваясь в лицо партнера, проговорила Стася.
— То есть?
— Хитрое восточное красноречие, уклончивое и опасное…
— У тебя богатое воображение. — Он снова притянул Стасю к себе и, несмотря на ее протесты, зажал ей рот долгим поцелуем.
Едва его руки легли на голую спину женщины, его пронзило жгучее желание. Стасин рот был нежным и влажным. Когда поцелуй был прерван, она не оттолкнула детектива, а, наоборот, обняла за талию, бросив «ПМ» на кресло. Он взял ее голову в ладони и принялся медленно, сдерживая желание, становившееся с каждой секундой все более неукротимым, целовать ее пылавшее от возбуждения лицо. Потом нашел «молнию» на платье, расстегнул и заставил его соскользнуть на пол. Стася осталась в узких черных трусиках. Ее пальцы лихорадочно теребили пуговицы на его рубашке, потом сделали попытку расстегнуть ремень.
