– Вот здесь ты точно ошибаешься, могу тебя заверить, – возразила она.
Бедная, бедная директриса!
Я все чувствовала, что должна что-то сделать, должна вывести ее из заблуждений, из этого несуществующего мира, в котором она живет.
– Гм, директор Гупта. Насчет миссис Хилл…
– А что с ней?
– Я ничего такого не имела в виду, когда сказала, что она все время сидит в учительской во время ТО. Я перепутала. Оговорилась, знаете, перед этими камерами, прожекторами. Я сама не понимала, что говорю. Я совсем не то хотела сказать про миссис Хилл, это я со страху ляпнула.
Она улыбнулась мне такой милой, приветливой улыбкой:
– Не волнуйся, Миа. Я об этом уже позаботилась.
Позаботилась?! Что бы это значило?
Я даже боюсь думать о том, что это может означать.
28 октября, вторник, ТО
Ну, по крайней мере, миссис Хилл не уволили.
Вместо этого, я думаю, ей сделали выговор или что-то подобное. И теперь миссис Хилл не покидает своего места за столом здесь, в классе.
А это означает, что мы все обязаны сидеть на своих местах и заниматься своими делами. И еще мы теперь не можем запереть Бориса в кладовке. Так что приходится слушать, как он играет на своей скрипке.
Играет Бартока.
И теперь еще нельзя разговаривать друг с другом, (так как предполагается, что каждый выполняет свое персональное задание.
Но как же они все на меня злятся!
А Лилли злится больше всех.
Оказывается, она уже давно пишет книгу про общественные группировки, которые образовались в стенах школы имени Альберта Эйнштейна. Правда! Она не хотела мне рассказывать, но Борис проболтался сегодня за ланчем. Лилли швырнула в него картошкой, а потом еще и полила его свитер кетчупом.
Я не могу поверить, что Лилли рассказывает Борису что-то, о чем не рассказывает мне. Вроде как я ее лучшая подруга. А Борис – всего лишь ее парень. Почему, интересно, такие вещи он узнает раньше меня? И вообще, ему рассказывает, а мне – нет!
– А можно я почитаю? – взмолилась я.
– Ни за что. – Лилли разозлилась на Бориса не на шутку.
Она даже не смотрела в его сторону. Он уже почти простил ее за кетчуп, хотя, наверное, ему придется отнести свитер в химчистку.
– Ну можно я прочитаю всего одну страничку? – упрашивала я.
– Нет.
– Хоть одно предложение?
– Нет.
Майкл тоже ничего не знал про книгу. Перед тем как пришла миссис Хилл, он сказал мне, что предлагал сестре разместить текст в своем интернет-журнале. Но Лилли ответила противным голосом, что она пытается связаться с настоящим издателем.
– А про меня там есть? – приставала я к ней, – в твоей книге? Про меня ты написала?
Лилли ответила, что если ее не перестанут доставать, то она спрыгнет с нашей школьной водонапорной башни. Ну, это она нарочно придуривается. С тех пор как старшеклассники несколько лет назад повадились лазать на нее по наружной лестнице, нижние ступеньки отпилили.
Я не могу поверить! Чтобы Лилли работала над книгой и ничего не сказала мне! Ну, то есть я всегда знала, что она собирается написать что-то про последствия холодной войны. Но я была уверена, что она не начнет писать, не окончив школу.
Я считаю, что Лилли вряд ли способна объективно описать события.
Однако лично мне обидно, что такие вещи она рассказывает своему парню, а я об этом – ни сном ни духом. Да, конечно, они сто раз целовались, они – пара, но тем не менее я – ее лучшая подруга! И почему это Борис знает про Лилли то, чего не знаю даже я? Это очень нехорошо с ее стороны. Я ей обо всем рассказываю.
Пожалуй, кроме чувств, которые испытываю к ее брату.
А, и еще про своего тайного поклонника.
И про маму с мистером Джанини.
Но зато про все остальное я точно рассказываю.
НЕ ЗАБЫТЬ:
1. Не думать про ММ.
2. Английский! Самое яркое воспоминание!
3. Корм для кота.
4. Зубная паста.
5. ТУАЛЕТНАЯ БУМАГА!
28 октября, вторник, биология
У меня появилась куча новых друзей, и я пользуюсь огромной популярностью повсюду, где бы ни появилась. Вот буквально только что Кенни спросил, какие у меня планы на Хэллоуин. Я ответила, что, может быть, мне придется пойти на один семейный праздник. Тогда Кенни сказал, что он с друзьями из компьютерного клуба собирается идти на Шоу Ужасов, и если я смогу освободиться, то было бы классно, если бы я пошла с ними.
Я спросила, входит ли в число этих друзей Майкл Московитц, ведь он тоже ходит в клуб. Кенни ответил утвердительно.
Я подумала было спросить Кенни, упоминал ли Майкл когда-нибудь о каких-либо особенных чувствах ко мне, но потом передумала.
Потому что Кенни мог подумать, что Майкл мне нравится. И как бы это выглядело?
ОДА М.
О,М.!
Как ты не видишь,
Что х = ты,
А у=я;
И что
Ты + я
= любовь
и вместе
мы были бы
вечно счастливы?
28 октября, вторник 18.00, по дороге от бабушки домой, в мансарду
Со всей этой суматохой из-за моего интервью я совсем позабыла про бабушку и про Виго, нашего великого организатора праздников и прочих мероприятий в Дженовии!
Нет, правда. Я клянусь, что напрочь позабыла про Виго и приготовления к свадьбе мамы и мистера Джанини. И вспомнила обо всем уже у бабушки в номере «Плазы». Шла на урок королевского этикета, а оказалась среди кучи озабоченных людей, которые были заняты кто чем. Один орал в телефонную трубку:
– Нет, нужно четыре тысячи розовых роз на длинном стебле, а никак не четыреста. Вы поняли? Сказать по буквам? Ты-ся-чи! Неужели непонятно?
Другой тут же выводил каллиграфическим почерком имена гостей на карточках, указывающих места за столом.
Бабушку я отыскала в самом центре этого урагана. Она ела трюфели, держа на коленях Роммеля, одетого сегодня в шубку и шапочку из крашеной шиншиллы.
Я не шучу. Этот – в мехах, а она ест трюфели. Вернее, как оказалось, дегустирует.
– Нет, – сказала бабушка, положив половинку черного шоколадного шарика обратно в коробку, которую держал перед ней Виго. – Думаю, это не то. Вишня – это так вульгарно.
