— Товарищи офицеры, — подал команду началь ник штаба.
Офицеры встали и по команде «Свободны!» покинули штабную палатку. Доронин с Егоровым остались. Командир подозвал их к столу, где майор Кузнецов разложил крупную карту района.
— Можете курить, — комбат достал сигарету и за курил первым.
— Что же, начнем?
В подразделении Доронина царила нервная суматоха. После того как бойцы выспались и. довольно сносно позавтракали, они не знали, что им делать. Ротного не было, взводные сами ничего толком не знали. Они распустили роту, пару раз перед этим построив. С какой целью? Этого не знали, наверное, и офицеры. Для порядка или от вынужденного безделья. Солдаты разбрелись, но отведенной территории не покидали.
Колян сел, прислонившись к гладкому валуну.
— Кость? Вали сюда, здесь удобно. — Ветров при сел рядом. — Кость? Вот ты чувак с понятием; правильно? Базара нет. Тогда объясни мне, почему имен но в Чечне идет война, а не, например, в Черкесии какой? Они тут все горцы. Взяли и все стали воевать, а?
— Про весь Кавказ я тебе не скажу. А насчет Чечни подполковник Куделин все по полочкам разложил. Проспал, что ли, лекцию?
— Лекцию. Кто ее слушал-то? И потом, говорил он уж очень занудно — «государственная независимость», «наведение конституционного порядка», «менталитет» какой-то.
— А ну, рота, строиться! — прервал вольный отдых прапорщик Мамедов. — Повзводно, в две шеренги, становись!
— Откуда его принесло? Только устроились, — пробурчал Николай, стараясь быстрее занять место в строю. Мамедова, как и командира роты, он уважал и даже побаивался.
— Внимание, пехота! Сейчас получаем боеприпасы, сухпай, дополнительное снаряжение. Первый взвод на склад службы РАВ — ракетно-артиллерийского вооружения. Второй — на продсклад, третий — на вещевой. Командиры взводов, вас там уже ждут. Замкомвзводам развести личный состав! Горшков и Ветров, ко мне!
Раздались команды сержантов. Костя и Николай предстали перед старшиной. У того еще были дела, и он приказал:
— Покурите пока тут, за мылом пойдем в банно-прачечный комбинат.
— Че? На всю роту? — недовольно, впрочем, как обычно, когда получал какие-либо задания, спросил Колян.
— Нет, на всю армию. Чем-то недоволен, Горшков?
— Никак нет, товарищ прапорщик, только можно было еще людей подрядить, че двоим-то корячиться?
— Горшков? Или ты закроешься, или будешь таскать мыло один.
— Уже закрылся, товарищ прапорщик.
— Ждите здесь!
Мамедов ушел в сторону штабной палатки.
— Не, Кость? Ну че, в натуре, за бестолковость? Портянки да полотенца таскать — целый взвод, а мыло только мы вдвоем?
— Ну и перенесем, что нам станет?
— Несправедливо это. Нельзя было еще людей оставить?
— Не ной, Коль.
— Мне бы твое спокойствие. Я смотрю, тебе во обще все до фени. Ты как верблюд, Кость, или ишак, что у КПП трется. Им тоже все до лампочки. Где бы стрельнуть сигарету?
Колян осмотрелся вокруг, но не нашел никого из курящих. Вздохнул.
— Вон прапорщик идет, у него спроси, — посоветовал Костя, увидевший Мамедова.
— Покурили? — спросил подошедший прапорщик.
— Ага! Если бы угостил кто, — ответил Колян, поднимаясь.
— А чего не спросил? — Мамедов достал пачку «Явы». — На, покури, только давай в три затяжки, времени у нас в обрез.
Колян с удовольствием затянулся.
— Товарищ прапорщик, а нам когда курево выдадут?
— Сейчас получим мыло, потом сигареты и сахар.
— Вот это дело. Это я готов и один перетаскать.
— Горшков? Ты от рождения такой или в детстве головой ударялся?
— А че? — не понял Колян.
— А то, что либо ты под дурачка все время косишь, либо действительно с глупинкой? Ну так как?
— Да че «как»?
— Ну тебя, Горшков. С виду парень нормальный, да и вообще ничего. Зачем придуряешься? Зачем хочешь показаться хуже, чем есть на самом деле?
Николай не нашелся, что ответить.
— В колонну по одному, марш! Своеобразный строй двинулся вперед. Но Колян не был бы Коляном, если бы не попытался поддеть Мамедова, особенно после того, как тот поставил его в неловкое положение. Николай не привык, когда о нем говорили хорошо, и не мог ничего с собой поделать.
— Товарищ прапорщик? Вопрос разрешите?
— Ты в строю, Горшков, или где? А в строю что?
— Разговаривать запрещено.
— Вот ты и ответил себе.
— Только один, товарищ прапорщик, нас же ни кто не видит и не слышит.
— Хочешь неприятностей?
— Молчу, молчу.
— И правильно. Будет время, задашь свой вопрос.
Подойдя к банно-прачечному комбинату, начальника на месте не застали — ушел в штаб. Кладовщик без команды сверху отпустить материал не мог. Оставалось одно — ждать. Мамедов с подчиненными отошли в пустующую курилку, присели. Прапорщик вновь угостил Николая сигаретой.
— Ну и что за вопрос у тебя, Горшков?
— Да есть один. Только без обиды, ладно?
— Без обиды? Интересно. Давай без обиды.
— Товарищ прапорщик, а почему вы в прапора подались, а не в офицеры?'
— А что, большая разница между офицером и прапорщиком?
— Ничего себе! Конечно, большая.
— И в чем же она?
— Ну, например, взять офицера. Его гоняют сначала где-то год-два, ну, может, три, потом он сам начинает гонять. И чем больше звезд на погонах, тем больше власти. Если, конечно, офицер нормальный, не лох и не чухан, как… некоторые. — Коля предусмотрительно не стал называть своего взводного, которого ни во что не ставил. — А прапорщик? Он-то так и будет всю жизнь прапорщиком. Значит, его не год-два, а всю жизнь, пока он в армии, гонять будут. Самый последний чухан-лейтенант и тот может любого прапора взгреть. Вот и вся разница. Мы, солдаты, не в счет. Нас любой может поиметь и наизнанку вывернуть. Я говорю о прапорщиках и офицерах.
— И что же, Горшков, у тебя за понятия-то такие? «Иметь», «наизнанку выворачивать»? Ты мне сам ответь — не будь в роте старшины, хорошо бы было?
— Нет, конечно.
— Вот! А разве, чтобы быть старшиной, обязательно становиться офицером?
— Нет! Но я вот лично о вас думаю. У вас и рост, и осанка, и голос, даже усы и те командирские. А фуражка одна чего стоит? Такой фуражки большой я еще ни у кого не видел. Это ладно Хорек из соседней роты. Ему на роже написано только прапором и быть А вам? Подполковником, ну еще майором, куда ни шло, быть надо.
