— И эти доспехи сойдут, — сказал Ратиша. — Князю незачем махать мечом.
Шлем Гостомысл только примерил, но надевать не стал.
— Глупости говоришь Ратиша, — сказал Гостомысл. — Князь не кукла, а первый воин в дружине.
— Прости, князь, — проговорил Яромир, — ты пока молод; ты не виноват в этом; и никто не виноват, так уж бог устроил наш мир; но лет через пять ты будешь лучшим воином в дружине, это точно! Обещаю!
Закончив надевать на князя доспехи, боярин окинул его изучающим взглядом и поморщился.
— Чего не нравится? — спросил Гостомысл.
— Больно бедные доспехи. Не подобают княжескому достоинству, — сказал, вздыхая, Яромир. — Но, прости, князь, мы же не знали, что ты пойдешь с нами, поэтому пришлось взять доспех обычного воина.
Гостомысл улыбнулся и проговорил:
— Ты, боярин, не тоскуй: князь — воин; поэтому то, что достойно обычного воина, то достойно и князя.
Боярин бросил уважительный взгляд на юного князя и сказал:
— Поверь мне, князь, ты обязательно будешь первым воином.
Между тем расстояние между славянскими стругами и неизвестным судном сокращалось медленно, и Гостомысл нетерпеливо крикнул кормчему:
— Ерш, что так медленно идем? Ускорь ход!
— Они тоже идут на парусах и веслах, — ответил Ерш.
— Однако не хотят, чтобы мы их догнали, — многозначительно проговорил Яромир.
— Потому что это не купцы, — вмешался в разговор Ратиша, — я не вижу знамени на мачте.
— Но ведь было же знамя на мачте, — сказал Гостомысл.
— Наверно, увидев нас, они его опустили, — сказал Яромир.
— Испугались, что ли? Рыбаки, может быть? — сказал Ратиша.
— Не, корабль точно — военный. Нос высокий. Со звериной головой. Да и зачем купцу опускать знамя при встрече с другим кораблем? — сказал Яромир.
Ратиша проговорил:
— Сомнения нет — это военное судно данов. Наверно, тоже разведку ведут, раз таят свой флаг.
— Разведку надо уничтожить. Готовьтесь к бою, — жестко проговорил Гостомысл.
Он надел шлем. Выдвинул меч из ножен, провел взглядом по лезвию, на зеркальной поверхности которого отразилось синее небо, и отдал приказ:
— Сигнальщик, дай сигнал к бою!
Сигнальщик дунул в рог, издав тревожную мелодию.
— У нас второй струг отстает, — вдруг с тревогой сообщил Ерш.
В запале погони Гостомысл упустил из виду второй струг. Он взглянул назад. Второй струг действительно сильно отставал. Над волнами только белел парус.
Яромир пояснил:
— На струге Ростиха меньше гребцов, поэтому и отстают.
Гостомысл отметил в уме, что из-за отставания второго струга, когда они догонят данов, им придется драться на равных. Это был не самое лучшее начало боя, однако он не смутился.
— Мы свяжем данов боем. А там и второй струг на помощь подойдет! — уверенно сказал он.
Чтобы догнать неизвестное судно, гребцам пришлось выложить все силы, но это дало результат: вскоре стали видны не только щиты на бортах, но и встревоженное лицо предводителя данов на носу военного судна.
В очередной раз он бросил взгляд на княжеский струг и, очевидно, поняв, что от погони не уйти, что-то крикнул, и тут же на мачте взвился датский флаг.
У борта начали выстраиваться лучники.
— Ага! — сказал Гостомысл и потер ликующе руки. Он чувствовал себя словно кот, встретивший здоровенную крысу: и радостно, что попалась; и тревожно — а вдруг не справится.
— Приготовиться лучникам, — стараясь сдерживать себя от волнения, проговорил звонким голосом Гостомысл.
Яромир повторил его приказ, Гостомысл увидел, как лучники выстраиваются вдоль борта. У бортов тут же разожгли в горшках огонь, и вверх потянулся горький дым.
Гостомысл взглянул в синее безоблачное небо.
— Хороший день, — сказал он.
— В такой день и умирать не хочется, — сказал Ратиша.
— Мора не выбирает, кому и в какой день умирать. Верь в свою удачу, и ты не умрешь, — сказал Яромир, и, слегка улыбнувшись, добавил: — Сегодня.
— Ладно, — сказал Ратиша. — Не важно, когда ты умрешь, все равно ведь попадешь в рай.
— Не болтай попусту. Не наводи тоску на мысли, — недовольно сказал Гостомысл.
— Я это, чтобы тебе страшно не было, — сказал Ратиша.
— Мне не страшно. Это ты испугался, — сказал Гостомысл.
— Айв самом деле мне страшно. Первый раз, когда бился с данами на ладье Медвежьей лапы, не было страшно, а сейчас почему-то страшно, — сознался Ратиша, вынимая меч из ножен.
— Так со всеми бывает. Первый раз не страшно, а на второй поджилки трясутся, — сказал Яромир и подал знак лучникам.
Лучники опустили в горшки концы стрел и зажгли обмотанную вокруг наконечников просмоленную паклю.
— А на третий раз будет страшно? — спросил Ратиша.
— Не бойся, если сейчас наделаешь в штаны, то потом будешь думать только о том, чтобы это не повторилось, — с улыбкой проговорил Яромир.
Ратиша невольно провел рукой по штанине и проговорил:
— Не дай бог! Лучше умереть, чем опозориться!
Со струга противника также потянулся сизый дым.
— Лучники, приготовьтесь, стрелять по моей команде! — предупредил Гостомысл, опустил забрало шлема и поднял руку с мечом.
Вражеский предводитель тоже поднял руку, и лучники подняли луки с горящими наконечниками стрел.
— Они тоже хотят стрелять, — с тревогой сообщил Ратиша, поднял тяжелый щит и поставил его впереди Гостомысла.
— А ты как думаешь, — угостят нас кренделями? — сказал Гостомысл.
Ратиша покосился на него.
— А ты смелый, — сказал он.
Щит заслонил Гостомыслу обзор вражеского корабля, и он его нетерпеливо отстранил в сторону.
— Не мешай, — сказал он.
— Сдаваться без боя они явно не собираются, — сказал Ратиша.
— Не собираются, — сказал Гостомысл, думая о том, что теперь следует проявить выдержку: если пустить стрелы слишком рано, то стрелы могут не долететь до вражеского судна и без всякой пользы упасть в воду. Ответный выстрел же противника будет намного удачнее. Если слишком затянуть, то противник первым всадит в тебя горящие стрелы, тем самым ослабив ответный удар.
— Князь, пора! — взволнованно крикнул Яромир.
— Погоди-ка еще немного, — пробормотал Гостомысл.
— Пора, князь, опаздываем! — болезненно вскрикнул Яромир, и, подтверждая его опасение, с судна данов взвились стрелы.
