— Я же не знаю, где что лежит, — сказал Олав.
— Нет? Ну, тогда ладно — пусть остается и распоряжается хозяйством. Но под твоим присмотром. Можешь ей даже ключи оставить от амбаров со съестными припасами. Пусть она распоряжается слугами, — сказал Готлиб.
— Это хорошо, — сказал Олав, ~ а то я ведь заблужусь в этом дворце.
От ворот послышался рев восторга. Это Харальд передал разрешение конунга грабить город, и даны рванулись в ворота.
Готлиб ухмыльнулся и сказал:
— Но для начала найди надежный амбар, где бы сложить выкуп.
— Поищу, — сказал Олав.
— И поставь сторожей, — сказал Готлиб.
— Слуг? — спросил Олав.
— Нет, воинов, — сказал Готлиб.
— Воины не послушаются меня, — сказал Олав.
— Скажи, что это мой приказ. А кто не послушается — доложишь мне, — сказал Готлиб.
— Ладно, — сказал Олав. — Мне идти?
— Погоди, — сказал Готлиб. — Ключи от амбара с добром отдашь мне.
— Все сделаю, как велишь, — сказал Олав и снова спросил: — Мне идти?
— Да. Но сначала скажи ключнице... как ее там?
— Милана.
— Милана? Звучит неплохо. Пусть Милана распорядится насчет обеда.
— Сделаю, — сказал Олав.
— Только пусть наши повара готовят.
— Наши повара, кроме как парить брюкву и жарить над костром дичь, ничего не умеют делать. Они не знают даже, как должна выглядеть хорошая еда, — заметил Олав.
— Тогда их, но под присмотром наших поваров, — предупредил Готлиб.
— Да.
— А пока стол пусть накроют... Пока... — проговорил Готлиб, огляделся и показал на высокое крыльцо рукой. — Вот тут на крыльце удобное место. Здесь можно и есть, и отсюда виден город.
— Сейчас распоряжусь, — сказал Олав.
— А чтобы тебе работа не в ущерб была, получишь хорошую награду, — сказал Готлиб.
Довольный Олав ушел, и через полчаса начали проявляться результаты его деятельности: на крыльцо слуги принесли стол, затем накрыли его скатертью, затем стали ставить на него блюда с пищей.
К этому времени Харальд отдал все распоряжения воины ушли со двора, и он подошел к конунгу.
— Конунг, все сделано. Люди ушли в город. Охрану я предупредил, — доложил он.
— Отлично, — сказал Готлиб, посматривая на обоз, где начал распоряжаться Олав.
— Там Олав твоим именем распоряжается, — сказал Харальд.
— Я ему велел, — сказал Готлиб.
Харальд кивнул головой.
— Я его назначил главным ключником, — сказал Готлиб.
— У нас есть воины познатнее его, — заметил Харальд.
— А мне знатные на этом деле без надобности, мне нужны честные и послушные, — сказал Готлиб. Заметив, что стол накрыт, предложил, — пошли, поедим.
Они поднялись на крыльцо и сели за стол.
— Отсюда хорошо виден город, — сказал Харальд.
— Это хорошее место для конунга, — сказал Готлиб.
Они обедали пару часов, пока не пришел Олав и не доложил Готлибу, что его задание выполнено. Он передал ключи от амбара с выкупом Готлибу, и тот повесил их на пояс.
Харальд покосился на ключи и отметил в уме, что конунг сделал очередной хитрый ход: хотя формально выкуп и принадлежит дружине, но отныне им сможет распоряжаться только он.
Это было несправедливо, но старый воевода, видевший на своем веку немало конунгов, только и отметил для себя, что при дележе добычи конунги ничем друг от друга не отличаются — все норовят урвать как можно больше.
«Впрочем, — подумал Харальд, — так и должны поступать конунги — копить золото, чтобы покупать на него воинов».
Пока неторопливо обедали, стало темнеть, и среди темноты начали разгораться огоньки пожаров.
— Сожгут город, — заметил Готлиб.
— Не сожгут, — сказал Харальд.
Готлиб зевнул и сказал:
— День удался.
Он находился в прекрасном расположении духа. По его расчетам полученного от горожан выкупа, даже если часть и придется отдать дружинникам, хватит, чтобы, вернувшись в Данию, нанять войско и свергнуть ненавистного брата с королевского трона.
Харальд также зевнул и, подавив ладонью зевок, сказал:
— Пора идти спать.
— Пора. Охрану только предупреди, чтобы не спали, — сказал Готлиб и позвал: — Олав!
— Я здесь, — ответил Олав. Он уже вошел в роль главного распорядителя во дворце и находился поблизости от конунга, чтобы слышать его распоряжения.
— Олав, я спать хочу, — сказал Готлиб.
— Я сейчас все устрою, — сказал Олав, но после секундной заминки спросил: — Где ты желаешь лечь?
— Со свиньями в хлеву, — сказал Готлиб с серьезным выражением на лице. Он желал пошутить.
— Хорошо, — машинально сказал О лав, и тут до него дошел смысл слов Готлиба. — Ты шутишь конунг?
Олав шутки конунга не понял.
Заметив это, Харальд рассмеялся и сказал:
— Конунг, будь осторожнее в своих словах, твои слуги слишком тупые, чтобы понять их скрытый смысл.
— Олав, — укоризненно сказал Готлиб, — неужели ты думаешь, что твой конунг пожелает спать со свиньями в хлеву?
Олав покраснел и, предпринимая попытку исправиться, сказал:
— Желание моего конунга для меня закон.
Готлибу его ответ понравился, и он заступился за Олава:
— Олав — воин. Воинам излишнее умничанье вредит.
— Можно идти, отдать распоряжение? — спросил Олав.
— Иди, — сказал Готлиб, и Олав ушел.
— Олав хороший воин, — сказал Харальд.
— Умники нам ни к чему, — сказал Готлиб.
Через нескольких минут неторопливой беседы на крыльцо вернулся Олав, рядом с ним была Милана.
— Опочивальня готова, — сказала Милана.
Готлиб тяжело поднялся и сказал:
— Проводи, — сказал он.
— Пошли, — сказала Милана и направилась к лестнице.
— Стой! — сказал конунг и обратился к Олаву: — Куда она идет?
— Ты куда идешь? — спросил Олав Милану.
— Так в баню веду, — сказал, несколько растерявшись вопросу, Милана.
— В какую еще «баню»? Зачем? — спросил Готлиб.
— Перед сном помыться, — сказал Милана.
— Зачем перед сном мыться? — спросил Готлиб.
— Чтобы грязь смыть, дух от тела неприятный, — сказала Милана.
