— Надо будет, — сказал Ратиша.
Гостомысл подумал, что у молодого человека не может быть ничего ценного, тем более, что пока он состоит в дружине, которой, честно говоря, еще и нет.
— А у тебя разве что-либо есть, — спросил Гостомысл.
— Пока нет, — сказал Ратиша.
— Вернемся с рыбалки, я тебе дам что-либо, — сказал Гостомысл.
— Благодарю, князь, — сказал Ратиша.
— Пока рано, — сказал Гостомысл.
— Ты меня взял в свою дружину, это честь для меня, — сказал Ратиша.
— У тебя родные кто-либо есть? — спросил Гостомысл.
— Отец мой, Всеслав, погиб, — сказал Ратиша.
— Это я помню, — сказал Гостомысл. — А мать, братья?
— Братьев нет. А мать уехала в село, — сказал Ратиша.
— А сестры? — спросил Гостомысл.
— Есть сестра Рада. Но она еще маленькая, — сказал Ратиша.
— Вырастет — выдадим замуж за красивого и богатого боярина, — сказал Гостомысл.
Пока разговаривали, лодка выскочила из тумана и едва не врезалась в берег. Но Ратиша быстро переложил рулевое весло, и лодка скользнула вдоль берега.
Пробившееся сквозь туман солнце тут же начало печь плечи.
— Вовремя! — усмехнулся Гостомысл и сбросил с плеч тулуп.
— Щас пройдем немного по протоке и будем на месте, — объявил Ратиша.
Действительно через несколько минут лодка сравнялась с пологим берегом, над которым шатром нависли вербы.
Ратиша смело направил лодку прямо под шатер. Здесь оказалась ровная площадка, заросшая невысокой травой, удобная для небольшого лагеря.
— Причаливаем здесь! — распорядился Ратиша, и, как только лодка коснулась носом берега, один из гребцов соскочил на берег, принял веревку и привязал ее к стволу вербы.
Когда лодка была закреплена, парни занялись оборудованием лагеря: начали выкладывать из лодки на поляну вещи.
Ратиша прихватил с собой несколько войлочных попон, и эти попоны расстелили по земле.
Видя, что оборудование лагеря затягивается, Гостомысл сказал:
— Пойду я пока осмотрю окрестности.
— Я с тобой пойду, — сказал Ратиша.
— Не надо. Я недалеко похожу. Ты лучше скорее готовь лагерь, — сказал Гостомысл.
— Это остров, и людей тут нет, но на всякий случай, княжич, возьми лук и стрелы, — посоветовал Ратиша.
— Зачем брать оружие, если это остров и тут нет людей? — спросил Гостомысл.
— Ну а попадется какая дичь — подстрелить, — сказал Ратиша.
— Ладно, — сказал Гостомысл.
Ратиша подал ему лук и колчан со стрелами.
— Если попадется крупная дичь: вепрь или лось — не стреляй, — предупредил Ратиша.
— А что?
— Одной стрелой их не убьешь, а раненые они могут и покалечить. Особенно вепрь. Тут его самые любимые места, — сказал Ратиша.
— Кого же тогда стрелять? — спросил Гостомысл.
— Птицу: уток, гусей, — сказал Ратиша.
— Ага! — сказал Гостомысл, и на его губах появилась скептическая ухмылка.
— Если что — зови, — сказал Ратиша.
— Позову, — сказал Гостомысл и направился в глубину острова.
— Княжич, ты только далеко не уходи, сейчас пойдем на рыбалку, — крикнул вслед Ратиша.
Гостомысл пропустил предупреждение Ратиши мимо ушей.
Через десяток шагов Гостомысл отметил, что остров был сухой.
По берегу шла заросшая высокой травой и цветами поляна, за поляной белели кружева березового леса с затейливой зеленой вязью.
Гостомысл пересек поляну, приторно пахнувшую чем-то медовым, и вошел в березняк.
Толстые в охват березы верхушками уходили в бесконечное лазоревое небо. Под березами царила приятная прохлада.
Гостомысл прошел еще пару сотен шагов и вышел снова на поляну. За ней виднелась бескрайняя вода.
«Так и есть — остров»! — подумал Гостомысл.
Теперь, когда он исследовал остров, нужно было возвращаться назад, — Ратиша, наверно, уже искал его, — но Гостомысл вдруг почувствовал в теле необъяснимую усталость и непреодолимое желание лечь под дерево и уснуть.
Гостомысл удивился этому, ведь он гулял совсем немного.
Но уютная тень под большим деревом манила к себе непреодолимой силой.
«Но что случится, если я присяду под деревом на минуту? — пришла в голову Гостомысл а мысль. — Ничего! Ведь я присяду всего лишь на минуту, передохну немного, потом встану и пойду, а если мне будет угрожать опасность, то позову Ратишу; он недалеко и услышит мой зов».
После такого аргумента Гостомысл без сомнения сел в тень под деревом и положил на землю рядом с собой лук.
Он и не заметил, как его веки отяжелели и глаза закрылись сами собой.
Но забытье продолжалось мгновение. Потому что он тут же открыл глаза и увидел, как из-за ближайшего дерева вышла девушка с луком в руке и стрелой.
Нет, скорее это был еще ребенок, потому что она была похожа на молодой росток. У нее были длинные бело-платиновые волосы, свободно спадающие на плечи. Чистое приятное лицо. Большие странные зеленые глаза.
Пахло от нее чем-то травянистым и приятным.
Гостомыслу показалось, что на ней совсем нет одежды. На ней было что-то призрачное, такое, отчего ее тело сливалось с травой и березами; и из-за этого ее почти нельзя было различить на фоне деревьев и травы.
Но как ни вглядывался в нее Гостомысл, не мог рассмотреть деталей; он лишь видел обычные для молодых женщин очертания тела.
Все это сильно взволновало юношу, заставив его сердце биться, точно оно хотело выскочить из груди.
Гостомысл подумал, что эта девушка заставила его первый раз почувствовать себя не мальчиком, а мужчиной.
В ее лице было что-то неуловимо знакомое.
«Голубка», — мелькнула мысль в его голове и пропала.
Глава 37
— Ты кто? — наконец хрипло спросил изумленный неожиданной встречей Гостомысл и судорожно сглотнул слюну.
Девушка, прикрыв узкой ладошкой рот, хихикнула:
— Догадайся.
«Нет, это все-таки Голубка»! — подумал Гостомысл. Подумал так, наверно, потому что в присутствии этой странной девицы Гостомысл чувствовал себя также необыкновенно глупо, как и когда разговаривал с Голубкой.
— Сейчас схвачу, сразу расскажешь! — пригрозил Гостомысл, досадуя на себя.
— А ты попробуй, поймай меня, — вредно хихикнула девушка.
