— Все будет хорошо, потому что с нами не может случиться чего-либо плохого, — весело сказал Гостомысл.
— Ну да, — сказал Ратиша, — как же нам может быть плохо, если нам хорошо?
Как только вражеские корабли подошли на расстояние полета стрелы, с них поднялся огненный поток горящих стрел.
Гостомысл, чувствуя себя неуязвимым, не пошевелился.
— О боги, княжич, ты что делаешь?! — воскликнул Ратиша и накрыл Гостомысла щитом, в то же мгновение щит взъерошился стрелами, словно рассерженный дикобраз.
— Проклятые собаки! — сказал Гостомысл и крикнул вниз: — Ну, погодите, я вам сейчас покажу!
— Княжич, а что у тебя за пятна на штанах? — неожиданно спросил Ратиша.
Гостомысл машинально провел рукой по штанине и смущенно покраснел, — пятно было мокрым. Он осторожно понюхал ладонь и проговорил:
— Это пот.
Огненный язык лизнул стены и оставил на них горящий ковер. Впрочем, покрытым глиной стенам это не нанесло никакого ущерба.
Но следующий язык уже перелетел через стены и лизал дома за стенами. Но тут же забегали, приставленные к бочкам с водой бабы и дети и стали тушить огни.
Князь встревоженно окинул взглядом по городку и увидел, что все было в порядке — пожары немедленно тушились. Были пораженные стрелами, в основном женщины и дети, но их было немного. Так что был порядок.
Когда датские корабли подошли под самые стены, князь дал команду дать ответный залп.
Данам пришлось плохо, — на открытой воде их защищали только щиты. Но щит не очень хорошая защита, когда стрелы падают лавиной.
Пораженные стрелами даны начали падать, как скошенная трава. Так защитники крепости могли перебить нападающих, не вступая с ними в рукопашный бой.
Возглавлявший данов конунг Готлиб понял это и крикнул:
— Чем скорее мы окажемся на стенах, тем вернее уцелеем!
Гребцы ожесточенно ударили веслами по воде, и через секунду корабли, точно стрелы, вонзились в песчаный берег, и из них посыпались дико орущие воины.
Но под высокими стенами оказалось даже хуже, чем в кораблях. Нападающим предстояло подняться на высокий вал. Они бросали веревки с крючьями, цеплялись ими за стены, и быстро и ловко в яростном порыве взбирались на вал.
Данов на крутом подъеме защитники крепости били стрелами, точно куропаток. Многие даны катились в воду.
Но разбойников это не останавливало. На мелкие раны никто не обращал внимания, остановить дана могло только попадание в сердце. Но на смену убитым лезли другие, и тех, кого не убили стрелами на крутом подъеме, с перекошенными почерневшими лицами лезли уже на высокие стены.
Здесь их поджидали копья, топоры и мечи.
Однако трем данам, без всякой защиты и голым по пояс, окровавленным и страшным, как сама смерть, удалось ворваться на стену, и теперь они яростно махали топорами и мечами, круша всех и все, что оказалось на расстоянии досягаемости их смертоносного оружия.
Они вели себя, как сумасшедшие медведи. Даже сами даны старались держаться в стороне от бешеных собратьев. Тем самым бешеные даны мешали своим же товарищам подняться на стены.
— Тю, да они не в себе! — со странной радостью воскликнул Стоум.
— Это берсерки! Их надо скинуть со стены пока не поздно! Иначе за ними придут и другие, — крикнул князь Буревой, и кинулся с обнаженным мечом в сторону ближайшего из сумасшедших разбойников.
За ним поспешили двое дружинников.
Заметив нового противника, здоровенный дан, — он был по крайней мере на голову выше князя Буревого, — оскалился и нанес князю сильнейший удар.
Наверно, другого бы берсерк убил на месте, но князь Буревой был опытный воин, и не зря ему дали имя — Буревой. Он уклонился от удара, и, подобно смерчу, сам обрушил на разбойника стремительный град сильнейших ударов.
Через мгновение берсерк падал со стены, разрубленный от плеча до пояса.
Вячко хмыкнул, — а чем мы хуже князя? — и бросился на другого берсерка. Оставшимся берсерком занялись другие дружинники.
Конечно, не все дружинники были сильны, как князь или Вячко, однако через небольшое время и остальные берсерки упали со стен убитыми.
Получив сильный отпор, даны отошли на свои корабли и, укрывшись за щитами, стали из вечерних потемок посыпать город тучами горящих стрел.
В ответ со стен полетели горшки с горящей смолой. Но корабли данов были слишком далеко, и огненные подарки не долетали до цели, падали на воду или землю. Разбиваясь, они превращались в яркие костры.
Тем не менее это приносило пользу — костры освещали подходы к стене.
Отблески пламени красили корабли данов в черно-кровавый цвет, и было видно, что они быстро растворяются во тьме.
Князь посмотрел вниз и сказал:
— Они уходят.
— Внизу почти ничего не видно. Только огни немного освещают подходы, — сказал Стоум.
— Этого хватит, — сказал князь.
— Кажется мне, что внизу еще остались датские лодки. Как бы они хитростью не залезли на стены в каком другом месте, — сказал Стоум.
— Не полезут. Они хотели неожиданным приступом взять город. Да не удалось им. Теперь они уйдут к себе в Данию, — сказал князь.
Пока шел этот разговор, Гостомысл озабоченно озирался, подыскивая, чем бы вытереть клинок.
Заметив это, Ратиша спросил:
— Ты что-то ищешь, княжич?
Гостомсыл показал окровавленный клинок:
— Меч испачкался.
— Дай меч, я его вытру, — сказал Ратиша.
Гостомысл отдал ему меч. Ратиша подошел к ближайшему из убитых данов и вытер о его одежду клинок, затем вынул из сумки белую холщовую тряпочку и нежно провел ей по полированному металлу.
Отдавая меч, Гостомыслу, Ратиша поинтересовался:
— Как ты чувствуешь себя, княжич?
Гостомысл расплылся в широкой улыбке.
— Ты не поверишь, Ратиша, — я еще никогда не чувствовал себя так хорошо, — захлебываясь от радости, заговорил Гостомысл. — Вначале я испугался так, что мне хотелось убежать, забиться под кровать и плакать. Я чуть даже не обмочился и не навалил в штаны. Но когда началось сражение, я вдруг почувствовал, что мой страх куда-то ушел: я хотел только одного — убивать врагов. Желание придало мне силы, и когда враги оказались на стенах, я рубил их мечом, и даже, наверно, кого-то убил. Я не видел этого, но я в этом уверен. Мое желание сбылось, и потому я счастлив, я счастлив так, как никогда не был счастлив. Думаю, большего счастья я уже никогда не испытаю.
Рассказ сына услышал князь Буревой. Он усмехнулся и сказал:
— Сын, вот теперь ты стал настоящим воином. И запомни: у мужчины есть три радости. Первая радость — это вино — оно даст тебе веселье. Правда, если много выпьешь, то тебе станет дурно. Поэтому пей вино в меру. А лучше вообще не пей. Победа над сильным врагом сделает тебя хозяином своей жизни. Мужчине власть приносит счастье. Но власть тяжела, от нее все время болит голова.
