— Сколько их? — спросил князь.
— Стругов с десяток. Шатров видели не больше.
— Значит, их около сотни человек, — сказал князь.
— У нас больше, разобьем их одним натиском, — сказал Храбр.
— Флаги разглядел? — спросил князь.
Девятко поперхнулся, потому никаких флагов он не видел, но на свою удачу припомнил пропущенные было мимо ушей, слова кормчего.
— Это даны, — сказал он.
— И чего данам тут надо? У них же есть западные моря, — удивился Стоум.
— Давно не били, вот и осмелели подлецы! — сказал Храбр.
— Вообще-то доходят слухи, что даны и норманны ходят походами на южные земли, на берегу Западного океана, — сказал Стоум.
— Нам своих земель хватает, — сказал князь.
— Вот, может, даны и зарятся на наши земли? — сказал Стоум.
— Для этого их пришло слишком мало, — сказал Храбр.
— Это может быть разведка, перед тем, как прийти большим войском, — сказал Стоум.
— Может быть, — сказал князь. — Если это и в самом деле даны, то на следующий год после того, как этих разбойников побьем, сходим в Данию. Пора их отучить ходить в наши моря, — сказал князь.
— Жалко, дани с них нечего взять, — сказал Храбр.
— Однако наши купцы жалуются, что греки их обижают. Думаю, что это более важная проблема, чем нищие даны, — сказал Стоум.
— Купцов надо защищать. Наши предки из-за этого уже ходили на греков. Но не сейчас. У греков сильное войско, поэтому на них надо идти большой ратью. А чтобы собрать рать, требуется время. И так как греки наши земли не трогают, то повременим с ними, — сказал князь.
— Действительно, греки сами не ходят на наши земли, но они науськивают на это кочевников хазар. Каждый год хазары тревожат полян, — напомнил Стоум.
— Все равно, пока не побьем данов и не отобьем у них охоту ходить в наши земли, думать о греках невозможно, — сказал князь и обратился к Девятко. — Девятко, они видели тебя? Можно ли на них напасть внезапно?
— Можно. Они не видели меня. И мне показалось, что они спят, — сказал Девятко.
— А сколько же всего данов? — повторил вопрос Стоум.
Слуги снова наполнили стаканы медовухой, и теперь он задумчиво смотрел на золотистую жидкость в чаше.
— Я близко к берегу не подходил, поэтому не разобрал точно, сколько их там. Но видел не больше десятка стругов, — ответил Девятко.
— А ты точно видел все струги? — с подозрением спросил Храбр.
— Все, — уверенно солгал Девятко, хотя внутри него все задрожало.
— Неважно десять или двенадцать у них кораблей, нас раза в два больше, поэтому побьем их запросто, — снова сказал Храбр.
— А сторожей они выставили? — спросил князь.
Девятко ухмыльнулся и вытер рукавом красный, точно у девки, рот.
— Так я и говорю, что они меня не видели — хмельные они все там: мясо жарят, песни горланят, бабы визжат... (Этого Девятко не видел, но решил приврать для убедительности.) Подберемся к ним, они и не заметят.
Князь взглянул на бояр и спросил:
— Что делать будем, друзья?
Храбр кашлянул и проговорил:
— Если они и в самом деле пьяные, то к ним легко будет подобраться незаметно и перебить их.
— План-то хорош, да вот в самом ли деле там обстоит все так, как говорит Девятко? — высказал сомнение Стоум.
— Я же не слепой? Чай, первым пойду на дано, — обиженным тоном проговорил Девятко.
Пока шел разговор, Гостомысл скромно обкусывал жареного перепела.
Конечно, сейчас ему можно было вообще ничего не говорить, и, наверно, даже лучше было бы так, потому что по тому, что он скажет, бояре составят о нем мнение.
Гостомысл за малолетством раньше не участвовал в военных советах. Но теперь, когда он начинает собирать свою дружину, Гостомысл почувствовал, что для него пришла пора заняться и своим авторитетом. Поэтому он решил высказать свое мнение, даже если оно и не отличится от других.
Отец не обращал на него внимания, и Гостомысл, чтобы обратить его внимание, умышленно громко кашлянул.
Князь взглянул на Гостомысл а и догадался о его желании. Он подумал, что пора сына приучать к руководству дружиной и пожалел, что до сих пор не дал ему своей дружины, хотя другие князья даже дают сыновьям водить свои дружины.
— А что ты думаешь, княжич? — спросил князь Буревой.
Гостомысл наморщил лоб и постарался говорить рассудительно.
— Девятко и бояре правы — надо напасть на данов, пока те беспечны...
Краем глаза он заметил, как отец слегка улыбнулся, и продолжил:
— Но и боярин Стоум прав — нельзя бросаться сломя голову на врага, надо проявить разумную осторожность.
— Такое невозможно. Нельзя в бой идти робко, — возразил Храбр, и бояре поддакнули ему.
— А я и не предлагаю идти в бой робко. Надо только напасть не всеми силами сразу, а часть ратников спрятать в засаде. А если не хватит сил одолеть врага, то поддержать в нужный момент засадным отрядом. А если основными силами сломим врага, то засадным отрядом будем преследовать врага.
Князь Буревой бросил на сына удивленный взгляд и проговорил:
— Больно уж мудрено. Ты сам догадался?
Гостомысл смутился, но честно признался:
— Нет, это я вычитал в греческих книгах, что привозят купцы от греков. Греки много пишут о стратегии и правильном устройстве государства.
— Понятно, — многозначительно проговорил князь и обратился к воеводе: — И что, скажешь, Храбр?
— Все это писано для больших битв, а сейчас перед нами небольшой отряд разбойников. Нас намного больше, и нам тут важно не дать убежать норманнам, потому что те, которые убегут, на следующий год вернутся и приведут с собой еще большее войско, — сказал Храбр со снисходительной улыбкой на губах.
— Чего нам мудрить — подкрадемся тихо, нападем, да всех побьем, — поддержал воеводу Девятко. Он рассмеялся: — Да мы их шапками закидаем!
— Так и решим — шапками закидаем, — сказал князь и поднял чашу. — За нашу победу!
Бояре допили остатки медовухи, и князь велел Девятко вернуться на свой струг и дальше идти впереди и показывать путь.
Девятко переправили назад тем же испробованным способом, и вскоре флот двинулся в сторону устья Невы.
Кораблей было много, и флот начал растягиваться, поэтому князь приказал кораблям построиться тремя колоннами.
На это ушло много времени, при этом несколько кораблей едва не столкнулись.
Гостомысл, наблюдая за неуверенными перестроениями кораблей, сказал Ратише, что когда будут собирать дружину, заодно надо будет учить кормчих совершать перестроения на воде.
