— Князь мы поддержим тебя, какое бы ты решение ни принял.
— Тогда решено — будем закладывать новый город на Волхове у Ильмень-озера, — твердо сказал Гостомысл.
— Мудрое решение, — кивнули Медвежья лапа и Стоум.
— Боярин Стоум, мы уходим в поход, а ты останешься в Словенске, — сказал Гостомысл.
Стоум встал с обиженным выражением на лице.
— Князь, но почему ты меня обижаешь недоверием? — со слезою в голосе воскликнул он.
— Успокойся, боярин, я не не доверяю тебе, а как раз наоборот — доверяю важное дело: я ставлю тебя на строительство новых городков, — сказал Гостомысл.
— Но как же ты без меня будешь в походе? — спросил Стоум.
— Со мной будут Медвежья лапа и другие бояре, — сказал Гостомысл и предупредил: — Боярин, дело даю тебе очень важно, к зиме, чтобы остроги стояли, — сказал Гостомысл.
— А как же Словенск? — спросил Стоум.
— Будешь присматривать и за городом. А в помощь тебе даю... — Гостомысл повел взглядом по рядам дружинников, затем проговорил. — Военега, Горыню и Эймунда из норманнов.
Названные дружинники встали.
— Военегу поручаю построить острог на Неве.
Военег склонил голову
— Горыня займется новым городом на Волхове. Стоум, передашь мою просьбу Лисьему хвосту, чтобы его купцы приняли участие в строительстве нового города.
— Сделаем, князь, — сказал Стоум.
— Эймунд, тебе поручаю строительство каменного острога на другой стороне реки напротив Словенска. Стоум поможет тебе найти мастеров.
Гостомысл, назначая норманна на строительство острога, понимал связанные с этим трудности.
Норманн мало знаком с жителями города. Но Гостомысл назначил его не зря, это назначение должно было показать норманнам, что он ничем не отличает их от словенских дружинников. Но был и другой тайный расчет — норманн не позволит словенской знати контролировать построенный им острог.
Эймунд приложил руку к груди.
— Твое приказание будет исполнено, князь.
Гостомысл продолжил:
— Стоум остается в Словенске моим посадником. При нем оставляю казначеем Вячко. Оба боярина будут распоряжаться казной в мое отсутствие.
Вячко привстал, поклонился и продолжил скрипеть острым писалом по бересте. А Стоум удивился:
— Князь, о какой казне ты говоришь?
Гостомысл усмехнулся.
— О той, что я оставлю в Словенске.
— Но у тебя нет казны! — сказал изумленный Стоум.
Вячко улыбнулся. Гостомысл брал его и Ратишу, когда с матерью ходил за спрятанными сокровищами отца.
— Нет, так будет, — засмеялся Гостомысл. — И присматривай за городскими старшинами, чтобы снова не сдали город. Предупреди Богдана и старшин, я в дела города не буду вмешиваться, но еще раз сдадут город — повешу без пощады всех виновных.
Глава 72
На следующее утро словенское войско вышло в поход. Передовой отряд вышел еще с вечера, он должен был вести разведку по пути. Остальные корабли отчалили от пристани на рассвете.
Гостомысл рассчитывал пройти Волхов до конца первого дня, но в первый день, как положено, начали возникать разные задержки, — то одно надо было сделать, то остановиться на берегу.
Гостомысл начал сердиться, но Медвежья лапа успокоил его, сказав, что в первый день так всегда происходит, а затем люди втянутся, и дело пойдет поскорее.
Таким образом, на первую ночевку остановились на полпути, а к истоку Волхова вышли только ко второй половине следующего дня.
Можно было бы идти и дальше, но Гостомысл сказал Медвежьей лапе, чтобы он устраивал лагерь на ночевку на берегу, а сам на небольшом струге в сопровождении Стоума, Горыни и Ратиши отправился осматривать берега, где по рассказам матери должен был быть небольшой городок.
И действительно, вскоре река раздвоилась, образовывая остров, на берегу которого обнаружилось небольшое поселение, окруженное частоколом. Частокол был серый от времени, значит, селение давнее.
От ворот села к берегу шла тропа. На берегу были устроены небольшие мостки. Рядом с мостками на воде качалось несколько привязанных лодок. Еще пара лодок лежала на берегу.
Стоум прикинул:
— Однако дворов всего с десяток будет. Но место-то удобное.
— Да, «городок» для этого сельца звание слишком громкое, — сказал Гостомысл и приказал кормчему Сому: — К мосткам причаль!
Сом направил струг носом в берег, так что корабль мягко притерся бортом вплотную к мосткам.
Ратиша соскочил на мостки и подал руку Гостомыслу. Держась за его руку, Гостомысл переступил на мостки и прошел на берег.
Следом за ним сошли Стоум, Горыня и несколько мечников из дружинников.
Пока выгружались, из приоткрытых ворот вышли трое мужиков, с топориками за поясами. Как только они вышли, ворота за ними закрылись.
Мужики довольно смело двигались навстречу к гостям. Уверенность им, очевидно, придавали, выглядывавшие через частокол еще несколько мужчин с луками.
Подойдя к Гостомыслу и его спутникам, они останови лись шагов за десять. На плечах Гостомысла был княжеский плащ, поэтому они догадались, что он князь. Только кто он такой, они не знали. Тем не менее они поклонились и поприветствовали.
— Здрав будь, князь.
— И вы будьте здравы, — подчеркнуто ласково ответив Гостомысл, желая расположить к себе местных жителей.
— И кто же вы будете? — спросил мужик в одежде получше. По его поведению было видно, что он был среди них старшим.
Ответил Ратиша:
— Перед вами князь словен Гостомысл. С ним бояре Стоум и Горыня.
Мужики снова поклонились.
— Рады тебя видеть, князь Гостомысл. А где же князь Буревой? — задал вопрос старший.
Ратиша сердито проговорил:
— Да, вы совсем темные.
Стоум шепнул на ухо Гостомыслу:
— Однако мужики хитрят.
— Правильно делают — на большой дороге стоят, потому и сторожатся. Много людей мимо ходит. И добрых, и недобрых. Иначе не выжить, — заметил Горыня.
Гостомысл шагнул вперед:
— Мой отец, князь Буревой, погиб в прошлом году, а я его сын.
Мужики переглянулись.
— Стало быть, Веселка твоя мать? — спросил старший.
— Ну да. Зимой у вас жила моя мать — Веселка.
Мужики повеселели.
— А я старшой в деревне, зовут меня Глеб, — сказал мужик и кивнул на спутников. — А они — Хромка и Осьмуша.
