Абадия правильно считал, что в случае выхода хазар на Киев славяне Белой Вежи не упустят возможности ударить в тыл хазарскому войску. Таким образом, нельзя было идти на Киев, не уничтожив сначала Белую Вежу.
Бек хлопнул в ладоши, и рядом с ним беззвучно выросли слуги и вельможи из числа дежуривших во дворце.
— Завтракать. Приготовить доспехи. После завтрака поеду смотреть войско, — приказал Абадия.
Придворные бросились раздавать распоряжения.
— Умываться, — сказал Абадия, и слуги под руки повели бека совершать утреннее омовение.
Бассейн был отделан цветным мрамором, заполнен теплой водой, поверх воды плавали лепестки роз, для придания воде приятного запаха.
У края бассейна выстроились красивые молодые рабыни. Они должны были своими нежными пальцами омыть драгоценное тело бека.
Вряд ли эти красавицы при других обстоятельствах обратили бы внимание на этого престарелого человека с черными мешками под глазами — бек любил вино и пил его неумеренно.
Но они были рабыни, а он был их хозяин. И не дай бог какой из них забыться и сквозь маску обожания пропустить гримасу брезгливости.
Для непочтительных в подвалах дворца держали диких зверей. Варварские гладиаторские игры римлян ушли в прошлое, но бек любил эту забаву за скрытый в ней глубокий смысл. Гладиаторские игры дают возможность почувствовать себя стоящим над людьми и решающим жить им или не жить, не потому, что они в чем-то провинились, а из желания, прихоти.
Так решают судьбы людей боги.
Приятно быть богом.
Отправив естественные нужды прямо у края бассейна в специальный горшок, бек, подхваченный под руки десятком рабынь, был нежно опущен в воду, и за дело взялась любимая рабыня, которой было доверено навести чистоту на самых важных частях тела бека — на половых органах.
Ее мягкие прикосновения вызвали приятное возбуждение.
Когда с этим делом было закончено, другие рабыни принялись за работу. Они мыли руки, ноги, голову, массировали тело.
После завершения водной процедуры бека подняли на край бассейна. Здесь заботливые руки завернули его в халат из мягчайшей ткани и отвели в главную палату, где был накрыт стол для завтрака.
Огромный стол ломился от фруктов, сладостей и лепешек — бек с утра предпочитал легкую пищу. Но на этот раз, учитывая, что день предстоял беспокойный, бек съел половинку фаршированного голубя и запил его вином.
Мясо голубя было нежно, пахло степными травами и медом и приятно горчило.
Глава 8
Пока бек наслаждался голубем, в его голову невольно пришла мысль о законном кагане.
Каган содержался в тщательно охраняемом дворце на острове посредине Волги, где он жил в свое удовольствие.
Но Абадию обеспокоила не мысль о том, достаточно ли хорошо содержат кагана, а то, что после его ухода в поход, каган останется без его личного присмотра.
Это дело опасное — каган человек молодой, и у него среди вельмож есть множество сочувствующих. И ромеи, и халиф с удовольствием бы восприняли отстранение иудеев от власти в Хазарии. Отсутствие Абадии в Хазарии — удобный случай для его свержения.
Абадия подумал, что самая надежная охрана в таких случаях не является гарантом, потому что даже для самого преданного человека существует цена, за которую он предаст тебя.
«Хорошо было бы, чтобы каган сам умер», — подумал Абадия.
К его сожалению, каган был молод и крепок здоровьем.
«Однако и молодые и крепкие умирают... если им помочь», — усмехнулся бек.
Абадия уже давно сделал так, чтобы кагана окружали иудеи. Даже многие наложницы были иудейками. Поэтому отравить кагана было легко.
Но только с вопросом жизни и смерти кагана нельзя было торопиться, — народ не потерпел бы подозрительной смерти кагана, потому что каган даден от бога, а бек... Все хорошо знают, что Абадия сам присвоил себе титул царя.
Поэтому проблему, возникающую из-за кагана, следовало продумать более тщательно.
Закончив с мыслями о кагане, Абадия завершил и завтрак. Выпив очередную порцию вина, он поднялся и озабоченно проговорил:
— Пора ехать и к войску.
Сигнал был понят. Бека провели в гардеробную комнату, где Абадия выбрал себе одежду: красную шелковую рубаху и контрастно к ней синие шаровары. На ноги надел красные мягкие сапожки.
Затем стал выбирать себе доспехи. Ему нравились скромные, но очень прочные доспехи, в бою таким цены нет.
Но ему сейчас требовалось совсем другое — произвести впечатление на войско, вселить в воинов уверенность, поэтому он выбрал легкие доспехи из тонкого металла, непрочные, но сверкающие позолотой на солнце, словно драгоценный камень.
На пояс бек повесил такой же великолепный меч с ножнами, украшенными золотом и драгоценными камнями.
Посмотрев на себя в зеркало, Абадия остался доволен — он стал похож на бога, сошедшего с небес. В таком наряде можно вести хазарское войско в чужие земли за победой.
— Я готов! — строго хмуря брови и придавая лицу суровый вид, сказал Абадия.
Правда, спохватился — правоверный иудей не может начинать дело, не получив благословение раввина.
Бек хлопнул в ладоши и приказал.
— Позовите ребе.
В комнату тут же вошел раввин, одетый полагающимся образом, который, очевидно, уже ждал приглашения от бека в соседней комнате.
Он провел предусмотренный для такого случая обряд и пообещал беку легкую победу.
Выслушав его, довольный бек вышел во двор.
Здесь его ждал оседланный великолепный белый скакун и отряд личной охраны — сотня «бессмертных»: высоких, сильных воинов, одетых во все черное и вооруженных до зубов.
Глава 9
Пир на княжеском дворе длился до глубокой ночи. Го-стомысл велел выставить на столы все запасы, что привезли с собой.
Боярин Стоум такую щедрость не одобрил и хотел было оставить запас для дружины. На это Гостомысл сказал, что через неделю Нево-озеро полностью освободится ото льда, и из Карелы все равно придут ладьи с продовольствием, как было уже ранее приказано, а сейчас горожанам надо показать богатым пиром, что пришел князь, который будет заботиться о них.
— Как же, пришлют! — саркастически буркнул Стоум, но спорить с Гостомыслом не стал. Ему казалось, что после удачного изгнания разбойников Гостомысл стал самоувереннее и категоричнее в суждениях.
«Совсем отбился мальчишка от рук!» — подумал Стоум.
Боярина сильно задевала самостоятельность его воспитанника, но, поразмыслив здраво, он для успокоения души, сказал себе, что робкий князь — беда будет похуже.
