— Но и луки сильнее не сделаешь, — сказал Стоум.
— Ну почему же, — возразил Ратиша, — вот греки...
Гостомысл перебил его:
— Я понял твою мысль, друг, ты предлагаешь поставить на корабли метательные орудия, как у греков?
— Да, — сказал Ратиша.
— Знаем это, — сказал Стоум. Греки так и делают. Но метательные орудия занимают много места, поэтому греки строят большие корабли. На наших реках таким кораблям не развернуться. А если поставить метательные орудия на струги, то негде будет размещать гребцов и воинов. Поэтому метательные орудия никто и не использует.
— Да, — сказал Ратиша. — У нас есть две большие ладьи и три струга. Но у нас и дружина малая, поэтому места на кораблях хватает. Как раз нашу малочисленность мы и сможем обратить себе в выгоду: на ладьях хватит места для установки орудий, и для гребцов, и для воинов.
Стоум что-то проворчал невнятное под нос, потом проговорил:
— Все равно у нас нет мастеров, чтобы сделать такие орудия.
— Я видел рисунок в книгах. По рисунку можно сделать, — сказал Ратиша.
— Видишь, все-таки если захотеть — можно? — обратился Гостомысл к Стоуму.
Стоум махнул рукой.
— Делайте, как хотите.
— За два дня сделаешь орудие? — спросил Гостомысл Ратишу.
— Попробую, — сказал Ратиша.
Стоум опять вмешался в разговор:
— Как я вижу, дело с походом уже решено? А как же слово дружины?
— Спросим и дружину, — холодно сказал Гостомысл и распорядился. — Вот что, боярин, — подготовь пир для дружины.
— Для пира у нас нет продуктов. Дай бог, чтобы хватило продуктов для похода, — сказал обозленный Стоум.
— Боярин, ну так займись всем этим! — вспылил Госто мысл. — Это ведь так просто — нет мяса, возьми людей и сходи на охоту. Не хватает хлеба — найдите, где он есть. Что я должен думать о всякой ерунде?
Стоум встал.
— И когда выйдешь пришли сюда Медвежью лапу, — сказал Гостомысл. — Я его возьму воеводой в поход.
— А я? — спросил Стоум.
— А ты останешься в городе и займешься со старшинами. Ты должен привлечь их на свою сторону. Пусть Лисий хвост приходит ко мне чаще. А с Богданом надо что-то делать — он доставит нам много неприятностей.
Стоум кашлянул и негромко спросил:
— Убить его?
Гостомысл обвел взглядом комнату.
— Надо заняться созданием запасов оружия.
— Так что с ним делать? — снова спросил Стоум.
— Обними и поцелуй! — зло отрезал Гостомысл.
— Мне сходить к кузнецам и заказать оружие? — спросил Стоум, поняв, что князь на его вопрос не хочет отвечать.
— Сходи. Но оружие буду принимать сам, — сказал Гостомысл.
— Сделаю, князь, — сказал Стоум.
— И займись поиском моей матери, — сказал Гостомысл.
Стоум вышел из комнаты и в коридоре раздраженно застучали каблуки.
— За последний год он сильно скис. Постарел — что ли? — сказал Гостомысл. — Во всяком случае, советчик из него в воинских делах стал совсем плохой.
Ратиша кивнул головой.
— И в самом деле — после смерти твоего отца он сильно сдал. Но ему легче будет договориться со старшинами — они одного поля ягоды. А в первые воеводы Медвежья лапа лучше подходит — и моложе, и опыт имеет. Простодушен только.
— А мне хитрый воевода и не нужен. Хватит с меня Стоума, — сказал Гостомысл.
Глава 17
Готлиб был уверен, что он погибнет, но когда корабли сблизились, то на верхушках матч, идущих навстречу кораблей, обнаружились датские знамена.
Это не означало, что опасность исчезла полностью — это мог быть один из датских королевских отрядов. Готлиб хорошо помнил предупреждение брата, чтобы он не попадался ему на пути.
Однако Готлиб логично рассудил, что вряд ли Годофрид стал бы сводить счеты на чужой земле.
Поэтому, видя датские знамена, Готлиб повеселел. Но бдительности не утратил, хотя и приказал убрать весла, чтобы убавить скорость.
На встречных кораблях тоже заметили флаг Готлиба и также убрали весла. С кораблей понеслись ликующие крики. Это несколько озадачило Готлиба, тем не менее, он приказал кормчему сбавить еще ход: ему хотелось разобраться, что за странный флот встретился ему.
Когда корабли сблизились, он увидел, как с головного корабля ему приветственно машет рукой человек в белом плаще с большим красным крестом.
Лицо человека Готлибу ни о чем не говорило.
— Это что за чудище? — изумленно воскликнул он.
— Это Томас, — сказал Харальд.
— Какой — Томас? — спросил Готлиб.
— Христианин, которого мы осенью послали в Данию за помощью, — пояснил Харальд.
— A-а! Понятно, почему он так странно одет. Христиане любят устраивать представления, — сказал Готлиб и приказал кормчему, чтобы тот пристал к головному кораблю.
Вскоре корабли пристраивались бортами.
У борта головного корабля стоял Томас, рядом с ним еще несколько человек в военном снаряжении. Их одежда была украшена яркими тряпочками, всем своим поведением они пытались показать свою важность, но Готлиб сразу их раскусил и насмешливо отметил, что эти люди больше похожи на петухов, чем на воинов.
Услышавшие это замечание дружинники грохнули хохотом. Люди на встречном корабле, не понимая, что вызвало смех воинов Готлиба, тем не менее смутились.
— Ладно, сейчас не время смеяться, — сказал Готлиб, и смех стих.
Как только корабли коснулись бортами, Томас церемонно поклонился и доложил:
— Конунг, я выполнил твой приказ и привел помощь.
— Это помощь мне? — спросил Готлиб, и перешагнул через борт на другой корабль.
Томас подал ему руку Но Готлиб сделал вид, что не заметил ее и перебрался на корабль без чужой помощи.
Вслед за Готлибом на корабль перешли Харальд и несколько дружинников.
Томас и стоящие рядом с ним люди поклонились, и Томас доложил:
— Конунг, это войско прибыло в твое распоряжение.
— Поздно! — пробормотал Готлиб. — Впрочем... Кто вы?
Присутствующие начали сообщать свои имена.
— Я — Отер, — представился крепкий человек с белыми волосами.
— Он урмянин, — сказал Томас. — Он избран воеводой над всем войском.
— Понятно, — сказал Готлиб и спросил Отера-урмянина. — Ты, в чьей дружине состоял?
Отер-урмянин смущенно проговорил:
