И хотя бояре снова зашумели, но первый пыл уже прошел, рассудок взял верх над эмоциями, и никто не торопился лезть в драку
Инициативу взял на себя Стоум:
— Богдан, ведь ты был городским головой? — спросил он с едва заметной насмешливой ноткой в голосе.
— Да, был, — сказал Богдан, не понимая, куда клонит Стоум.
— Значит, знаешь, что, когда князя нет в городе, город сам должен защищать себя, — сказал Стоум.
— Да, — вынужден был признать Богдан, уже понимая, куда клонит хитрый боярин.
— Но почему же вы впустили врага в город? — рубанул главным вопросом Стоум.
Вопрос попал в точку Богдан покраснел, и замялся, не зная, что ответить. Он хотел снова сказать, что был болен, а потому не мог организовать оборону города, но покосившись на Лисьего хвоста, понял, что тот только и ждет этих слов, чтобы вцепиться в глотку бывшего головы.
Драка между старшинами окончательно испортила бы все планы Богдана.
Его молчание затянулось, и тогда Стоум повторил вопрос, но уже в адрес старшин:
— Господа старшины, так почему вы впустили разбойников в город без сопротивления? Даже, говорят, с хлебом-солью?
Старшины зашептались, но через секунду поднялся Лисий хвост и сказал:
— Тех, кто сдал город без боя, здесь нет, они уже понесли тяжкое наказание за свое слабодушие — казнены врагом...
Стоум перебил его:
— Лисий хвост, не уходи от ответа — и ты тогда был старшиной, а Богдан был городским головой.
— Я заболел, — наконец выдавил единственное, что приходило ему в голову, Богдан. Его лицо было красное. Пот по лбу тек ручьями.
— Однако как вовремя случилась болезнь. Уж не «медвежья» ли это болезнь была? — с ехидной усмешкой проговорил Стоум.
Богдан вздохнул.
— Ну да. То есть — нет.
— Ладно, кто старое помянет, тому глаз вон, — сказал Лисий хвост и упал на лавку.
— Так почему же вы гоните князя, который не виноват в бедах города? — спросил Стоум.
— Он слаб, — повторил Богдан, но уже неуверенно.
— Молчи, Богдан. Ты все сказал, что хотел. Сядь на место, — проговорил снова поднявшийся Лисий хвост и обратился к Гостомыслу. — Князь, то, что сказал Богдан, это не общее мнение города. Мы не гоним тебя из города.
— А чего же вы тогда хотите? — спросил Гостомысл.
— Мы хотим, чтобы ты остался у нас, но ты должен признать наши права, — сказал Лисий хвост.
— Какие права? — удивился Гостомысл.
— Право выбирать правителя принадлежит народу от Бога, его не может кто-то дать народу или не дать, — сказал Лисий хвост.
Стоум вмешался:
— Лисий хвост, говори прямо — чего вы хотите? Затеяли смуту, а толком ничего не объясняете. Как же тогда договариваться?
— Ладно, — сказал Лисий хвост, — князь, мы хотим, чтобы ты согласился со следующим: первое, — князь и его дружина не могут судить горожан. Судить горожан должны только избранные горожанами судьи. Второе, — князь и его дружина не могут собирать дань напрямую с горожан. Городские старшины сами будут собирать с горожан дань и отдавать князю положенную ему долю. Князю и его дружине запрещается приобретать в собственность землю. И наконец, мы хотим, чтобы Гостомысл согласился с нашим правом приглашать себе князя, какого пожелаем, а также изгонять князя, если он станет нам неугоден, — сказал Лисий хвост, и старшины согласно закивали головами.
Гостомысл взглянул на Стоума и поманил рукой. Стоум наклонился.
— Это неслыханная дерзость — требовать от меня отказаться от своих прав. Я на это никогда не соглашусь, — тихо сказал Гостомысл.
— Не спеши, князь, отказывать, — тихо проговорил Стоум.
— Если я не соглашусь с их требованиями — что будет? — спросил Гостомысл.
— Они прогонят тебя. А на это у них сейчас есть сила. И право — они сами изгнали разбойников, — сказал Стоум.
— Без нашей помощи они не смогли бы это сделать, — с обидой напомнил Гостомысл.
— Этого уже никто не помнит. И не хочет помнить. Старшин можно понять — они используют удобный момент, чтобы укрепить свое положение. Тут надо проявить хитрость. Сейчас не стоит открыто ссориться с ними, а пройдет время и все непременно переменится, — сказал Стоум.
— А если я соглашусь с их условиями? — спросил Го-стомысл.
— Ты останешься князем, — сказал Стоум.
— Если им их права дадены от Бога, то зачем же им тогда надо, чтобы я признал их права? — с сарказмом спросил Гостомысл.
Стоум тихо рассмеялся.
— Да ты взгляни на них. Они же торгаши. Сейчас они ищут выгоду для себя, а не для города. Им хочется укрепить свое положение. А на сборе дани они получат барыш. А если ты не признаешь их права, то они окажутся в сложной ситуации — им придется искать нового князя. А где им его взять? Они же, как малое дитя, — сегодня им пообещай, а дальше видно будет.
— Ладно, как вижу, придется дать им слово. Но все же надо подумать, что делать, если они захотят меня прогнать, — сказал Гостомысл.
— Сегодня они это могут сделать и без твоего согласия. Но, видишь же — пока не хотят, — сказал Стоум.
— А завтра? Завтра они могут прогнать меня, — сказал Гостомысл.
— А завтра будет завтра. Боги решат судьбу каждого так, как им будет угодно. Сегодняшние обещания завтра могут потерять силу. Поэтому надо дать им обещание, которое они хотят услышать, чтобы не потерять сегодня то, что можно потерять завтра... а может, и не потерять. Сегодня надо думать о сегодняшнем дне, — рассудил Стоум. — Давай им обещание.
— Хорошо, — сказал Гостомысл и поднял руку.
Старшины, тихо перешептывающиеся между собой, затихли.
Гостомысл торжественно начал говорить:
— Я обдумал ваши слова. Несомненно, право народа избирать себе вождя дано ему богом. Я уважаю богов. А потому перед всеми говорю, я признаю право народа выбирать себе князя и изгонять его, когда он им станет неугодным! Если я стану неугодным народу, то я уйду сам, и так буду поступать дальше.
Гостомысл замолчал, и кто-то из старшин, радуясь, что дело обошлось без большой ссоры, воскликнул:
— Слава мудрому Гостомыслу!
Гостомысл снова поднял руку. Старшины затихли.
— Я признаю права города, но и город должен обещать, что впредь не сдастся врагу и не потребует ухода князя, без веской на то причины.
В горнице послышался облегченный выдох.
— Законное требование, — сказал Лисий хвост, едва скрывая радость. — От города обещаю, что мы будем поддерживать тебя, князь Гостомысл, всем, чем сможем. И не щадить своей жизни ради защиты города.
