Открыла шкаф, достала и выложила на кровать пухлую пачку пересушенных на радиаторе кухонных полотенец и принялась сбрызгивать их водой, как если бы на самом деле собиралась в самом скором времени их гладить. То есть вела себя крайне неестественно для убийцы.
Посмотрела на часы. Прошло всего-то полчаса! Все равно оставаться дома она не могла. Собралась и пошла в банк. И вспомнила вдруг, что предварительно не заказала деньги. А что, если такой суммы там не окажется? Что тогда? В сущности, ничего страшного, она попытается эти деньги у кого-нибудь занять… Но у кого? Ведь те, к кому она могла бы обратиться, очень удивятся, что она не может элементарно попросить денег у Гарашина! И то правда.
Ей повезло. За несколько минут до ее появления в банке какой-то клиент пришел с целой пачкой наличных денег. И знакомая девушка-кассир спокойно выдала Алекс сорок пять тысяч рублей. Все прошло как по нотам.
Алекс вышла из банка. Лицо ее горело. Снежный ветер приятно холодил щеки. Над городом нависли тяжелые лиловые тучи.
Какой ужасный сегодня день! Вот бы его пережить и проснуться назавтра новым человеком. Свободным и веселым.
Веселым… Ха-ха-ха!.. У нее начиналась истерика.
В машине она выкурила сигарету и поехала в сторону городского музея – там находилась квартира Вадима, где она предполагала встретиться с Ванечкой. Она так ему и не позвонила. Правильно ли она поступила? Конечно, правильно, если это вообще предусмотрительно – позаботиться о себе, в том случае, если вскроется, что убийца Гарашина – именно он, Ванечка. Мало ли что он начнет говорить! И тогда она скажет, что ничего не знала, что он сам, по своей инициативе, убил ее мужа. Из ревности. Из желания впоследствии, когда Саша овдовеет, попользоваться ее деньгами. Тем более что у него был мотив – ему срочно требовались деньги на лечение жены. Мотив ли? Нет, конечно, это не мотив. Мотив был только у нее, у Саши, поскольку она наследует все нажитое ее мужем. Как поведет себя Ванечка? Скажет, что это она, Саша, убила мужа? Или заказала его?
Мысли путались. Ее сильно тошнило. Еще немного, и ее вывернет наизнанку. Господи, только бы пережить весь этот кошмар, весь этот ад!
19
16 декабря 20.. г.
Рита
Рита проводила маму с Фабиолой на вокзал.
– Поезжайте: погуляете по Питеру, покушаете знаменитых питерских пирожных и печений, накупите ломоносовского фарфора, побродите по музеям, не забудьте про музей шоколада, навестите знакомых и отоспитесь в гостинице. Марк забронировал вам двухместный номер в «Достоевском», это хорошая гостиница, я сама там останавливалась много раз. Прямо в самом центре, в старой части Петербурга. Мама, мы же были там с тобой два года тому назад!
Это Марк решил отправить Ритину маму с их дочкой подальше от дома, в Питер, чтобы не рисковать, не выставлять их мишенью для сумасшедшей Татьяны Захаровой.
– Пока не найдем ее, надо быть предельно осторожными, – твердил Марк, буквально не находя себе места из-за дела об убийстве Миши Семенова. К тому же он работал и в другом направлении – искал убийц супругов Гарашиных.
– Расскажи, расскажи мне все, что ты знаешь об этих убийствах, и я тоже займусь этим делом, – сказала Рита Марку. – Как ты понимаешь, мне сейчас не до моих картин. Я вся на нервах, к тому же я ощущаю в душе прилив сил, пусть и не совсем здоровых. Марк, пожалуйста, не пренебрегай моей помощью и советами! Ты же знаешь, как мне иногда везет со свидетелями, как я умею их разговорить.
– Рита, у меня голова идет кругом: убийства сложные, они были совершены разными людьми, и очень странные улики… Словом, здесь надо работать, работать и работать!
– А я что говорю? Я и предлагаю тебе помощь в твоей работе! И вообще, Марк, сколько раз мы с тобой уже говорили на эту тему. Почему ты не доверяешь мне? Почему ты считаешь, что я способна только мешать тебе?
Этот разговор происходил за завтраком, Марк ушел в прокуратуру один, но уже в одиннадцать Рита вошла в его кабинет с твердой решимостью – принять участие в расследовании убийств супругов Гарашиных.
– Рита, немедленно выйди! – зашипел на нее взвинченный до предела Марк. Он сидел за столом, заваленным исписанными листами бумаги и растрепанными блокнотами, осознавая, что за несколько дней работы они с Левой не продвинулись ни на один шаг к раскрытию убийств.
– Во-первых, я не выйду, а во-вторых, прекрати на меня шипеть! Лучше успокойся, возьми себя в руки и давай выкладывай все по порядку. И, конечно, твои версии…
– Рита, да это гиблое дело! Два висяка. Очень сложные, запутанные случаи. Тебе-то все это зачем?
– Чтобы заняться чем-нибудь и постараться не думать о том, что меня в любую минуту могут убить, причем просто так, только лишь за то, чтобы причинить боль тебе. За то, что ты посоветовал своему другу расстаться с глухонемой девушкой.
– Тогда сиди дома и никому не открывай дверь, а не расхаживай по городу с умным видом, словно ты на самом деле способна распутать эти два убийства!
– Марк, да что с тобой? Ты никогда прежде не позволял себе так разговаривать со мной! – На глазах у Риты выступили слезы.
– Рита, дорогая, извини… Я и сам не знаю, что со мной происходит. Я не знаю, за что мне браться – искать ли Захарову или же заниматься убийством Гарашина.
– Гарашиных, – поправила его Рита. – Давай выкладывай все, что тебе известно. И покажи мне результаты экспертиз. Я же вижу – вон, у тебя на столе целая пачка бумаг.
– Хорошо. Слушай. Итак! Начну с самого начала. Сначала в милицию позвонила соседка Гарашиных и сообщила о том, что она обнаружила в квартире Гарашиных труп Александры Гарашиной, молодой еще женщины, двадцати пяти лет, замужней, домохозяйки. Экспертиза показала, что она была отравлена чаем с шиповником, куда добавили атропин. Отпечатки пальцев на термосе с чаем принадлежат ее мужу, Юрию Гарашину, и самой Александре. Что же касается других отпечатков в квартире – на посуде, мебели, дверных ручках и прочих предметах в квартире, – то их довольно много, и принадлежат они соседке, Алле Спиридоновой, Юрию Гарашину, а также мужу ее матери, Вениамину Зимину, в свое время возлюбленному Саши!
– Вот это история! Можно себе только представить, что испытала эта девушка, когда ее парень женился на ее матери. Марк, чего только не случается в жизни!
– Мне Локотков рассказывал, что случилось с этой женщиной, ее матерью, Валентиной Суровцевой, когда она узнала о смерти Александры. Он говорит, что она так кричала, так кричала… Говорила, что это она во всем виновата, что она сломала дочери жизнь…
– А этот… Вениамин? Когда он в последний раз видел Александру?
– Он с самого начала начал лгать. Сказал, что не помнит, когда ее видел, что вообще как бы не встречался с ней, поскольку его жена, Суровцева, продолжала все эти годы ревновать его к своей дочери…
