– О чем, о чем?
– Мира, у тебя что-то со слухом?
– Рита, возьми себя в руки и спокойно, обстоятельно объясни мне, что произошло.
– Она пыталась мне объяснить, что заставило ее танцевать в мороз под моими окнами, и задала мне вопрос: что бы я стала делать, если бы меня бросил муж? Как бы я себя повела? Знаешь, мне этот вопрос показался риторическим, естественно. Хотя, признаюсь, уже тогда, разговаривая с нею, я на самом деле пыталась представить себе, что же со мной произошло бы. Как бы я на самом деле себя повела? Уж то, что я не стала бы танцевать под твоими, например, окнами, Мира, – это точно… Как видишь, я пока еще контролирую себя, раз сижу дома, в теплой комнате, и меня не несет куда-нибудь к черту на рога.
– Рита, я ничего не понимаю… Тебе, как я чувствую, очень плохо. Хорошо, сиди дома и никуда не выходи. Я еду. Да, кстати, а где Марк, мама, Фабиола? Ты что, дома совсем одна?
– Мама с Фабиолой в спальне. Мама читает ей мою любимую сказку «Тахир и Зухра». Где Марк – я понятия не имею. Но то, что я говорю тебе сейчас, мама знать не должна! Приезжай, умоляю тебя. Вызови такси…
– Я сама к тебе приеду. Я не доверяю таксистам. У меня хорошая шипованная резина, мне никакой гололед не страшен.
– Спасибо, Мира. – И Рита горько добавила: – У него повсюду презервативы… Много!
– Тсс… Тихо! Чтобы Ксения Илларионовна тебя не услышала. Ты сейчас где?
– В комнате. Сижу в кресле. Пока сижу… Если ты через полчаса не приедешь, я начну действовать.
– Как? Обещай мне, что будешь сидеть тихо, как мышка! Из того, что ты мне рассказала, я поняла, что ты подозреваешь Марка? Так вот, сразу тебе говорю: все это – чушь собачья. Марк не такой мужчина…
– Мира!!!
– Все, еду!
Рита подошла к зеркалу и всмотрелась в свое отражение. Ей показалось, что она за какие-то пару часов постарела на целую жизнь. Что она выяснила за это время? То, что у Марка есть любовница. Что он занимается с ней сексом – ящики его письменного стола забиты презервативами. В карманах брюк – тоже презервативы. «Вот если бы вас бросил муж, что бы вы стали делать? Как бы вы себя повели?»
А в обнаруженной все в том же письменном столе старой записной книжке – несколько старых, выцветших фотографий, где Марк изображен рядом с этой самой Наташей. Это значит, они были с ней знакомы раньше. Возможно, он встречался с ней все то время, что находился в браке с Ритой. По инерции, так сказать. И скрыть ему это было очень легко. Достаточно было сказать, что он едет на дело, что задерживается по работе, что у него ночная поездка на место преступления…
Светлые, с рыжеватым отливом, волосы Риты потускнели и приобрели смуглый, медный оттенок. Все как-то сразу поблекло, а уголки губ опустились. Любовь кончилась, жизнь потеряла смысл.
Умом Рита понимала, что жизнь ее не оборвалась, что, помимо любви к Марку, в ее судьбе большое место занимают дочь, мама и, конечно, творчество. Но как-то сразу все стало бессмысленным, бесполезным, бес… без… безвкусным, что ли… Руки отчего-то дрожали, а в горле застрял твердый ком.
«…Ты танцуешь под моими окнами в мороз, в каком-то невероятном, цветочном платье, под снегом, обдуваемая ветром, в твои волосы забивается снег, а я должна воспринимать это как норму?» – «Ну, нашло на человека… Со всеми бывает… Вот если бы вас бросил муж, что бы вы стали делать? Как бы вы себя повели?» – «Не знаю, как-то не задумывалась над этим…» – «Это больно, поверьте мне. Вероятно, это был мой болевой порог, пик… И я не выдержала, сорвалась…»
Рита вдруг отчетливо поняла, что же ее удерживает от того, чтобы пуститься в волны безумств. В спальне – мама и Фабиола. Это они, сами того не подозревая, держат ее крепко и не дают – пока – впасть в черную меланхолию. Она как бы зависла между возможностью продолжать как-то жить дальше, ради них, и невозможностью существовать с мыслью, что тебя предали. Рита пыталась понять, что с ней происходит. Вроде бы она тонет, бьет руками по воде, пытаясь удержаться на плаву, хочет кричать, но не может, даже рот открыть не удается, челюсти свело судорогой, и не знает, что ее ждет через минуту – утонет ли она все-таки или выплывет. Или, что самое важное: а стоит ли так барахтаться, если над водой все так плохо, беспросветно и подло? И внутренним взором видит спину удаляющегося Марка. Она «видит» этот образ время от времени, когда чувствует, как он отдаляется от нее, или, вернее, когда ей кажется, что он отдаляется от нее, а на самом деле это всего лишь ее здоровая женская мнительность. Мнительность влюбленной женщины.
…Она пришла в себя, увидев склонившуюся над ней Миру. От нее пахло снегом и надеждой.
– Рита, что случилось? Дверь была открыта, и я вошла, не стала беспокоить Ксению Илларионовну… Почему ты лежишь на полу?
Рита поднялась с ковра и огляделась по сторонам. Сильно болела голова. Должно быть, она все-таки потеряла сознание, упала и, возможно, ударилась обо что-то… И локоть тоже болел.
– Ты по телефону сказала мне об этой девице, которая танцевала под твоими окнами… Это она тебя ударила? Она что-нибудь украла?
– Да, украла. Она Марка украла. – И Рита разрыдалась. Сбивчиво, захлебываясь слезами, она рассказала, как после отъезда Наташи решила – так просто – проверить ящики письменного стола Марка и его карманы, после Наташиных слов и обнаруженного в своем телефоне звонка Наташи Марку.
– Ты пойми, – давилась она слезами, – это же противоречит всем моим принципам. Я никогда бы не сделала этого, если бы не Наташа… Я никогда прежде не проверяла карманы Марка, это неприлично, наконец! Да у него может быть миллион разных телефонов, служебных или просто по делу… свидетелей каких-нибудь, агентов… Я знаю, что на него работает целая группа людей, поставляющих ему за деньги определенного рода информацию, касающуюся уголовного мира. И если бы я задалась целью проследить, кому и когда он звонит, то сошла бы с ума от подозрений, ревности. И ничего бы не было, если бы я не обратила внимания, что Наташа, вместо того чтобы звонить какой-то своей подруге (как она меня заверила, и я из деликатности даже вышла из мастерской!)…
– Вот дура-то, – не удержалась Мира, покачивая головой.
– …вместо того чтобы звонить подруге, оказывается, общалась с Марком! Разговор длился пять минут! Значит, им было о чем поговорить.
– Подожди, не заставляй меня бить тебя по щекам, чтобы привести в чувство! – вскричала вдруг Мира и больно схватила Риту за руку. – Приди в себя, наконец, и вспомни, где и кем работает твой муж. Неужели тебе ни разу не пришло в голову, что все это, особенно твоя Наташа – простая подстава! И что она сделала все это нарочно, чтобы позлить тебя! Чтобы вывести тебя из равновесия, а заодно – отвлечь Марка от его дел…
– Не поняла…
– Слушай сюда. – Мира села рядом с Ритой, продолжая сжимать ее руку в своей ладони, словно пытаясь тем самым как-то успокоить ее, передать ей немного своих сил. – Значит, так. Начнем все по порядку. Ее появление здесь более чем странно. Я тебе это сразу сказала. Так?
