Мелли была вынуждена сделать вывод, что ее жизнь, полностью посвященная музыке, представляла собой тоскливую пустыню одиночества. Но физиотерапевт запретил ей так думать. Настоящие друзья не бывают виртуальными. Приободренная его словами, Мелли спросила, приходил ли кто-то ее навестить. Ответа она не получила.
Понятно, что, вернувшись домой, она уже не интересовалась своей почтой. Но Саймон обещал ей писать, поэтому вечерами, уже в постели, она читала его сообщения из всех городов гастрольного маршрута.
Саймон описывал, как проходят концерты, как его принимает публика, с кем ему доводится встречаться в ресторанах за ужином, какая там обстановка и меню. Он часто обещал ей, что они приедут туда вместе.
Перед сном Мелли неизменно отвечала ему, даже если его рассказ не содержал ничего захватывающего.
Как-то вечером, включив планшет, она прочла странное анонимное послание:
Не принимай эти лекарства.
Доброжелатель.
Она сообщила о послании Саймону, который поклялся, что это писал не он.
Кто же этот «доброжелатель», почему он ей написал?
Саймон вошел в азарт, и обмен посланиями занял всю ночь. Находясь в тысяче миль друг от друга, они провели ее вместе.
Кто-нибудь знает, что ты проходишь лечение?
Никто, кроме моих родителей.
Может, кто-то наткнулся на упаковку в твоих вещах?
Разве что Долорес, собирая их, но зачем ей мне писать?
Понятия не имею, спроси ее!
Гениально! Долорес, у меня к вам три пустяковых вопроса. Это вы рылись в моих вещах? Вы написали анонимное письмо? Вы приготовили что-нибудь вкусное мне сегодня на ужин?
☺
Как тебе Торонто? Номер хороший?
Похож на вчерашний, на позавчерашний, на позапоза…
Ты заедешь в Бостон до конца гастролей?
Возможно, в конце месяца.
Пригласишь меня поужинать?
Если приеду, то чтобы увидеться с тобой.
Приятно это читать. Но ты не ответил: как тебе Торонто?
Не хочу вмешиваться не в свое дело, но каково назначение этих лекарств?
Они для улучшения памяти.
Она улучшается с тех пор, как ты стала их принимать?
Что принимать? ☺
☺ ☺ ☺
Никогда не чувствовала себя так хорошо, как в те два дня у Пиа, но тогда их при мне не было.
Все потому, что лучшее твое лекарство – это я… Может быть, уик-энд и вправду удался.
Мы это повторим, даю слово. Где ты играешь завтра?
Перечитай мои вчерашние письма.
А-а, знаю: в Сент-Луисе.
Тогда зачем спрашиваешь?
Чтобы ты не спешил вешать трубку.
Сейчас так уже не говорят.
А вот и говорят, мистер Словарь, если я так говорю. Ладно, уже поздно, я прощаюсь. Завтра тебе надо быть в форме.
Я свяжусь с тобой ближе к полуночи, как только вернусь в номер.
Кстати, где это будет? ☺
Спокойной ночи, саймон, до завтра.
Целую.
Мелли положила планшет на ночной столик и погасила свет.
Через десять минут экран снова засветился.
Из-за природного тщеславия я в восторге оттого, что в этот уик-энд обеспечил тебе хорошее настроение, пускай в этом отчасти виновата кухня пиа… (только не говори об этом долорес). Если подумать, то тебе стоило бы прервать лечение на несколько дней и посмотреть, как это повлияет на самочувствие. После этих добрых советов мистер словарь отходит ко сну.
Назавтра, сидя за роялем, Мелли услышала какое-то шуршание у себя за спиной. Старания сосредоточиться на партитуре ни к чему не привели: вскоре она не выдержала и оглянулась.
Кто-то подсунул под дверь конверт.
Она встала, подняла конверт и открыла его.
Мисс, вас ждут у меня в кухне.
Ваша преданная Долорес,
у которой есть другие дела помимо этого.
Перечитав записку, Мелли поспешила на кухню, выбрав по известной причине путь через левый флигель.
Долорес, занятая у плиты, молча указала на дверь в сад.
Саймон стоял, подпирая спиной дверцу такси.
– Умоляю, обойдись без «Так ты не в Сент-Луисе!» – попросил он, шагнув к ней.
– Так ты не в Сент-Луисе?
– Представь, концерт отменили! Здание оперы вчера пожрал пожар. К счастью, нас предупредили заранее, до посадки на рейс.
– И ты примчался ко мне?
– У тебя было право на два дурацких вопроса. Лимит исчерпан. Ты едешь?
Мелли посмотрела на стеклянную дверь кухни, за которой Долорес махала тряпкой, требуя, чтобы она не медлила.
Мелли села в такси, и оно тронулось с места.
– Куда мы едем?
– Хочу тебя кое с кем познакомить, – ответил Саймон. – У меня всего несколько часов. Труппа уже улетела в Атланту, завтра мы выступаем там.
– «Они», а не «мы».
– Учти, если ты останешься «капитаншей Очевидность», то медикаменты выброшу я. Я приехал, потому что у меня есть новости. Представь, я долго не мог уснуть после нашего обмена сообщениями. Дошло до того, что я пренебрег самолюбием и позвонил своему бывшему.
– Среди ночи?
– Мне хотелось доставить себе небольшое удовольствие, вот я его и разбудил. И хватит меня перебивать! Я расспросил его насчет приятеля, разбившегося на мотоцикле. Готов поспорить на мой смычок, что у них роман, но давай не будем на этом останавливаться. Элвин Джонсон живет в Бостоне, и мой бывший соизволил дать мне его координаты. Сегодня утром, едва проснувшись, я помчался к нему, чтобы рассказать о тебе. Он согласился с нами встретиться. Сначала я думал просто направить тебя к нему, но, узнав, что сегодня вечером выступления не будет, решил сделать небольшой крюк, чтобы тебя сопровождать.
– Я не знаю, как тебя благодарить, Саймон!
– Просто скажи спасибо, обычно делают так. Знаю, я отличный парень. Помни об этом, и пусть крепнет наша дружба. Если ты думаешь, что карьера выдающейся пианистки превратила твою жизнь в океан одиночества, то учти: в жизни первой скрипки людей не больше, не считая нескольких кашалотов, которых я поймал за время выступлений. Пафосу нет предела, как и моему любопытству. Вот так.
– Странно это от тебя слышать.
