«Скорая» промчалась по улице, превратившейся в проезд между складами, и остановилась перед воротами.
Внутри клиники ничто не напоминало о запустении, царившем снаружи.
Мелли устроили в палате в углу корпуса, предназначенного для пациентов в ее состоянии. В других палатах того же этажа ждали своей очереди три женщины и один мужчина.
К ней пришел врач в сопровождении медсестры. Та проверила приборы, фиксировавшие жизненные показатели организма Мелли, и сняла капельницу, через которую поступал анестезирующий раствор. Врач изучил необходимую ему информацию, постоял немного перед мониторами и составил план дальнейшего лечения.
На следующий день в восемь часов утра он вернулся в палату с техником, подкатившим к койке моторизованную тележку с контейнером и компьютером. Техник открыл контейнер, вынул из него шлем и аккуратно надел его Мелли на голову.
Этот шлем толщиной не больше миллиметра не на один световой год обогнал прототип, родившийся за сорок лет до этого в другом флигеле Центра. Чашеобразный, эластичный, он сразу принял форму голову Мелли.
Техник проверил, все ли в порядке, приподнял пучок оптических волокон, отходивший от макушки шлема, и присоединил его к компьютеру. Потом набрал на клавиатуре цифровой код. Экран зажегся, на нем появилось объемное изображение мозга Мелли, а под изображением надпись: «0 %».
Техник молча удалился.
Врач проверил напоследок жизненные показатели пациентки и тоже покинул палату.
Пройдя по коридору, он вошел в комнату контроля, где его ждал у пульта техник.
– Все готово? – спросил он.
– Блок сохранения заряжен, можно начать, когда вы сочтете нужным.
Врач посмотрел на три монитора над пультом. На центральном красовалось объемное изображение мозга. На левом была следующая информация:
Пациент № 102
Мелоди Барнетт (источник)
Возраст 29 (10651 день)
Память 100 %
Передача (вывод) 0 %
На правом значилось:
Пациент № 102
Мелоди Барнетт (назначение)
Возраст 30 (10957 дней)
Память –%
Передача (ввод) 0 %
–
Восстановление 0 %
Электрическая активность 0 %
Бодрствование 0 %
Он поставил электронную подпись на пульте и сказал технику:
– В восемь семнадцать начинайте процедуру восстановления. Когда будет готова ее треть, вызовите меня и доложите, как идет процесс.
Врач ушел. Технику было нечего делать, кроме как следить за экранами. «Нейролинк» все брал на себя.
Он нажал кнопку, и счетчики завертелись.
В 8.20 произошел сбой, которого он не заметил. На правом экране теперь значилось:
Пациент № 102
Мелоди Барнетт (назначение)
Возраст 30 (10957 дней)
Память 0,03 %
Передача (ввод) 0,03 %
–
Восстановление 0,03 %
Электрическая активность 0,03 %
Бодрствование 0,03 %
Экран в центре сообщал:
Пациент № 2
???? (Источник)
Возраст?? (???? дней)
Память 96 %
Передача (вывод) 0,03 %
Через некоторое время техник заметил ошибку и застыл в растерянности, не зная, как быть. Он машинально постучал по экрану, зная, что это бесполезно, и снял телефонную трубку.
Врач не ответил на его звонок: видимо, занимался другим пациентом. Технику пришлось разбираться самому.
Процедура была полностью автоматизированной, и его роль сводилась к ее прерыванию лишь в двух случаях: если процент электрической активности мозга будет отличаться от этого параметра на входе или если «Нейролинк» просигналит о какой-то проблеме. Ни того ни другого не происходило. На экране с зоной восстановления фигурировали нормальные параметры, поэтому техник решил, что дело, вероятно, просто в неисправности самого монитора и что надо всего-навсего поручить ремонтникам его заменить.
Чтобы обезопасить себя, он сделал копию экрана, напечатал докладную записку и отправил ее по внутренней сети главному контролеру.
Главный контролер узнала о неисправности в начале дня, распечатала копию записки, стерла ее с экрана, покинула свой кабинет и направилась к своему непосредственному начальнику.
Касуко вошла в кабинет директора по науке без стука.
– Думаю, тебе стоит это прочесть, – сказала она, сияя.
Люк дважды прочитал докладную записку и уставился на Касуко.
– Надо немедленно остановить процесс! – сказал он.
– С ума сошел? Мы же договорились!
– Сорок лет назад. С тех пор наш договор утратил силу. – Люк наблюдал, как записка исчезает в щели измельчителя, куда он ее отправил.
– Нет, договор есть договор.
– Продолжать было бы безумием. Программа «Нейролинк» получает признание все большего числа научных авторитетов, сейчас не время рисковать и нарываться на судебный процесс.
– Так вот чего ты боишься?
– Чего же еще?
– Что ничего не выйдет, – подсказала Касуко.
– Будь у меня полная уверенность, я дал бы «Нейролинку» доделать все до конца.
– Значит, ты изменил себе, а это еще хуже, потому что ты боишься ее.
– Думай, что говоришь! Забыла про семейство Барнеттов? Ее отец – один из самых крупных жертвователей.
– Допустим, процесс будет прерван. Что ты скажешь семейству Барнеттов?
– Правду про неисправность в блоке памяти. Этот риск предусмотрен в подписанном контракте.
– Флинч был верен своему слову, ты тоже должен быть честен.
– Я отдал ему половину своей жизни. Вторая ее половина отдана тебе.
– Ты отлично знаешь, что это неправда, – ответила Касуко, развернулась и ушла.
Люк вскочил, чтобы ее задержать, но она захлопнула дверь перед самым его носом.
Он вернулся в свое кресло, ввел в компьютер пароль и попытался прервать процесс восстановления. «Нейролинк» не позволил ему сделать это.
* * *
Это был поток света, обвал звуков, калейдоскоп картинок, сменявшихся так быстро, что ни одну не удавалось задержать. Хор искаженных голосов, водопад слов и фраз. Цикл повторялся снова и снова.
Спустя пятьдесят часов после запуска процесса по телу Мелли пробежала мелкая дрожь. Индикатор восстановления памяти перевалил за 30 %. Ее мозг заново приобретал когнитивные функции.
