В то время производство балансировало на стадии экспериментов, никаких фильтров не было, а потому первый же аварийный выброс в атмосферу имел катастрофические последствия. Ядовитое облако преодолело несколько миль над озером и накрыло Старую Академию. Многие умерли в первый час. Те, кто выжил, были эвакуированы на другие острова, и район объявлен сперва карантинной зоной, а затем и вовсе нежелательным для проживания.
Люди оставили остров Рассвета. Газеты писали, что позже случалось еще несколько опасных выбросов, которые благодаря розе ветров всегда оказывались в кварталах Старой Академии. А затем, спустя годы, среди тех, кто выжил после первой аварии, начали появляться контаги.
Я слышал рассказы очевидцев. Люди заболевали и менялись. Не только внешне. Еще до того, как стать чудовищами, у них портился характер. Они не узнавали никого из родных, теряли память, становились раздражительными и даже агрессивными или же впадали в тяжелую спячку. И когда монстры пробуждались, от них не было спасения. Поэтому заболевших и тех, кто таковыми казался, отвозили в Старую Академию, превратив огромный район, целый остров, в шкаф из детства, тот, в который ночами лучше не заглядывать, если, конечно, не хочешь, чтобы прячущийся там людоед схватил тебя.
Разумеется, я рассказываю лишь краткую версию случившегося, без всех тех десятилетий драм, трагедий, поломанных человеческих судеб, бунтов, протестов и комендантских часов.
– Мы не перейдем Железный гигант, даже если доберемся до него. Нас прикончат со сторожевых башен, сочтя одними из тех, кого привезли сюда против их воли и кто пытается вырваться, – сказал я.
– Этого и не требуется. Нам нужно к Стержню.
– Пройти вдоль западного берега не получится. Он высокий и скалистый. Восточный тоже исключается – на Жемчужинах
[70] наблюдательные посты, до нас достанет даже «Канарейка», не говоря уже о более дальнобойных игрушках. Значит, у нас нет выбора. Ждать, что какая-то лодка пристанет к берегу, не приходится, как бы мы ни махали руками. Будем идти через город.
Она решительно кивнула, принимая этот план:
– Да. Так и поступим.
– Хорошо. Но канал Мертвых на нашем пути достаточно широк, а погода не слишком располагает к купанию. Как мы его пересечем?
– Мосты взорваны. – Как видно, ее тоже не прельщала перспектива купания. – Но у меня есть решение.
– Какое?
– Давай сперва доберемся.
Не знаю, чего она темнила, но не стал настаивать:
– Будь по-твоему. Сейчас рай он стоит на ушах, но к утру, надеюсь, они успокоятся, и мы пойдем.
– Нет, – возразила она. – Не утром. Когда солнце снова сядет.
– Разве монстры ночью спят? Ты же видела – сейчас их время.
– Жандармы устроили переполох, вот чудовища и повылезали из своих берлог. Но если бы все было тихо, мы бы с тобой здесь не сидели. Поверь опыту моих друзей – днем в Старой Академии гораздо опаснее, чем ночью.
– А охотники? Везде есть те, кто выползает из логова после заката.
– Это то, с чем нам придется смириться.
Я посмотрел на наручные часы со слабо фосфоресцирующими стрелками. До утра, не говоря уже о вечере, очень далеко.
Нам предстояло долгое ожидание.
Глава одиннадцатая
Другая Риерта
Солнце било прямо в глаза, и я, не поднимая век, опустил голову. Это не очень-то помогло. Я спал сидя, так что шея затекла, а поясницу ломило. Если кто хочет ощутить себя стариком, пусть проведет ночь, как я.
Впрочем, «ночь» неподходящее слово. Я заснул, когда небо стало бледнеть, и проспал, кажется, до середины дня.
Все темное время суток прибрежные кварталы оставались взбудоражены. Я больше никого не видел, но слышал, как сперва кто-то бился об стену в переулке, гремел досками. Затем ветер принес слабое «Уйди-дуй-ди-дууу». Но чудовища так и не нашли нашего укрытия. К утру я сел рядом со свернувшейся калачиком и мирно спящей Мюр, подумав, что еще пять минут – и разбужу ее, чтобы передать дежурство, и сам не заметил, как отрубился. Короче, господа и дамы, повел себя не слишком правильно, не сдав пост следующему караульному, но, судя по тому, что за время отдыха никто нас не сожрал, удача была на нашей стороне.
Девушка все еще не проснулась. За ночь она переместилась, положив мою кепку себе под щеку и прижавшись ко мне боком. Ее рука тоже покоилась на вашем покорном слуге, так что я не стал вставать и вообще постарался не шевелиться, давая ей возможность хорошенько выспаться. Судя по всему, она доверяла Итану Шелби чуть больше, чем прошлым вечером. Сейчас с ее лица пропала жесткость и напряженность, оно стало совсем детским, и я подумал о том, кто изуродовал ее. Надеюсь, он сполна ответил за этот шрам.
Даже с ним она оставалась очень мила, и я прекрасно представлял Мюр в кружевном платье, при шляпке и зонте, на каком-нибудь приеме, что частенько проходят в Хервингемме. В ней чувствовалась порода, и было немного жаль, что такое создание выбрало жизнь, далекую от мирной, полную опасностей и таких полудурков, как я, Кроуфорд, Вилли или Кражовски, которого она с таким упорством разыскивает.
Великая война изменила наш мир.
Раньше женщины не могли управлять аэропланами, посещать университеты, быть учеными, служить в полиции, сражаться за свободу, не говоря уже о том, чтобы участвовать в боях. Но теперь все изменилось. И Уолли вместе со своим папашей считает это просто катастрофой. Хуже было бы, только если бы все пабы Хервингемма оказались закрыты.
Они в чем-то правы. Потерять столько женщин – катастрофа. С обеих сторон конфликта их погибло множество, и эта утрата невосполнима. Многие, такие как Мюр, хоть и были малы для той войны, полной грудью вдохнули ветер свободы, разгоняющегося прогресса и мира, который перестал пребывать в дреме. И теперь их не остановишь. Они будут упрямо двигаться к цели, невзирая на потери. Большинство женщин в новом веке знают, чего хотят, и готовы ставить на карту все, ничуть не уступая мужчинам. Быть может, они действуют иначе, чем мы, но я не скажу, что менее эффективно. За время моей работы в Грейвплейсе, когда я каждый день встречал новых людей, подобных примеров перед глазами проходило великое множество.
…Проснулась Мюр внезапно. Вздрогнула, распахнув веки, ее зрачки сузились от света, а рука потянулась к лежащему рядом револьверу.
– Нет никакой опасности, – сказал я, наконец вставая, и потянулся.
Чтобы хоть как-то разогнать кровь, начал махать руками, надавил ладонью на затылок, так что хрустнул шейный позвонок, а она все это время наблюдала за мной, приходя в себя.
