Мы пожали друг другу руки, и он, махнув на диван, сказал:
– Садись. Я слышал о твоих делах в Хервингемме от общих знакомых. Коппер! Я хохотал до слез, когда узнал. Ржал так, что шампанское из носа потекло. Кто бы мог подумать, что парень, страховавший меня в лихие времена, сменит дорожку!
– Полиция в прошлом. А помощь… после войны за мной оставался долг, Мосс. Так что я задержался в Риерте и помог вам с Арви наладить дело. И, смотрю, «Кувшинка» с тех пор крепко стоит на ногах.
– Крепко стоишь на ногах, только пока платишь Старухе и жандармам. Все это видимость, Итан. Благополучие упадка. Так что добро пожаловать в город стальных сердец и холодных слез.
– Да ты поэт. Стальные сердца проржавели, еще когда я жил под твоей крышей и работал на тебя. А что до слез… Риерта редко плачет.
Он посмотрел на меня неожиданно серьезно:
– Поверь, ганнери. За последние годы слез тут пролилось еще на одно озеро Матрэ. С одной стороны давят богатые, с другой – закипают бедные. Каждый месяц выявляют десятки случаев трансформаций. В основном в Трущобах и в Верхнем, но весной был один даже из Земли Славных. Все, что пишут ваши газеты – а я порой читаю «Хервингеммский источник» и «Зеркала», – ложь. Контаги появляются точно грибы после хорошего дождичка, и технология переработки мотории все так же остается опасной для людей. И для моего города. А носители ингениума? Думаешь, они только на службе у государства или работают на Старуху? Черта с два. Их гораздо больше, чем мы с тобой можем представить. Просто некоторые умирают почти сразу после проявления способностей. А кто-то умело скрывает их или бежит из города. Куда-нибудь в Конфедерацию или на Малую Плеяду. Подальше от наших властей и бандитов. Да и эпидемия кровавой капели стольких выкосила. Раньше по воскресеньям здесь было не протолкнуться от желающих, а теперь… крематорий получил много моих клиентов. Впрочем, чего я разнылся на ночь глядя? Рассказывай, в какие неприятности ты влип и чем я смогу помочь?
– Неприятности?
Он фыркнул:
– Не держи меня за дурака, ганнери. Ни с того ни с сего на голову люди не сваливаются. Да еще в том состоянии, как тебя описала Сибилла.
Мосс внезапно прищурился, пошарил толстой рукой по столу, не отрывая от меня взгляда, сунул мундштук в рот. В кальяне заунывно забулькало, словно рядом было какое-то болото, и мы оказались в облаке ароматного дыма.
– Скажи-ка, Итан. Прошлой ночью штурмом взяли Гнездо. Ты, случайно, к этим событиям не имеешь отношения?
С интуицией и догадками у него всегда было хорошо. Мосс как кусок окровавленного мяса, который бросили в бассейн голодным акулам. Самое забавное, что его так и не смогли сожрать.
– Мне кажется, лучше тебе ничего не знать. Не стоит взваливать на себя чужие проблемы.
– Твой ответ все равно что «да», которое ты прокричал на Дворцовой площади через усилитель звука. Дьявол меня поймай, ганнери! Что вообще тебя связывает с повстанцами?!
Я умею слышать нюансы. Не «террористы» и даже не «революционеры». «Повстанцы».
– Ты внезапно стал противником власти?
– Я оговорился, – степенно произнес Мосс, откидываясь на спинку дивана. – Обычно со мной такого не случается.
– И все же…
Он выпустил кольцо дыма, и то повисло между нами, все больше увеличиваясь в диаметре.
– С новым дуксом стало сильно хуже. Диктатура, коррупция. Верхушка жирует, бедняки вкалывают и дохнут. Все недовольства жестоко подавляются, кругом тайная полиция. Жандармы. Гвардия. Плакальщики. Народ терпел много лет, но в итоге котел закипел, и вспыхнуло восстание в рабочих районах. На руку правительству сыграло то, что началась эпидемия кровавой капели. Костоломная вещь, скажу я тебе. Сам переболел, а старина Честер так и не выкарабкался. Сибилле теперь вдвойне тяжелее. Потерять и сына и мужа. Впрочем, мы о неудачном восстании. Знаешь, ганнери, на войне все было довольно просто. Здесь мы, там, за кустами, узкоглазые. Убей и выживи. В мирной жизни богатеи воюют с собственным народом. А дукс делает все, чтобы его «любили».
– Революции создают правители и те поступки, которые они совершают.
– Я стараюсь быть в стороне. И не одобряю тех, кто взрывает бомбы на бульварах. Но мой бизнес требует стабильности. Людям не нужны доступные красотки и развлечения, когда в государстве творится такое.
В этот момент в комнату вошла Чой в алом, расшитом черными драконами национальном мандаринском костюме. Ее смоляные волосы были собраны в аккуратный пучок, заколотый костяным гребнем, а в руках она держала серебряный поднос, на котором стоял кофейник и тарелка с горой горячих тостов.
– Что-нибудь еще нужно, мистер Мосс?
– Пока нет.
Она ушла, плотно закрыв за собой дверь, и я произнес:
– То есть ты помогаешь им?
Он покривил рот:
– Нет. Я делец. Я зарабатываю, обеспечивая удовольствиями всех, кто готов за это платить. Отстегиваю ребятам Старухи и не привлекаю внимания властей. Знаешь ведь правило: если в бизнес влезает политика, то все становится очень плохо. Ни мне, ни Сибилле, ни «Кувшинке» подобного не надо. Но среди моих знакомых есть недовольные. И если им понадобится укрытие… Не здесь, конечно.
– Этого достаточно для того, чтобы у тебя возникли неприятности.
Мосс пожал плечами:
– Вечно никто не живет.
– И каковы шансы у революции?
– Если положить руку на сердце, то никаких. Повстанцы разрозненны. У них нет единого руководства. Да что там! Единства тоже нет! Все ищут своей выгоды и считают правильными лишь собственные цели.
– Разве их цель не сменить власть?
– Ну да, – как-то блекло ответил он. – Только одни желают свободы, не представляя, как ею распоряжаться. Другие – уничтожить всех благородных и передать бразды правления рабочим комитетам. Это конечно же сразу спасет Риерту. Третьи хотят захватить производство мотории и использовать ее для мировой революции. Четвертые требуют уничтожить шахты добычи, а пятые – оставить дукса у власти, но чтобы он поделил доходы от продажи топлива между всеми гражданами. И так далее и тому подобное. Большую часть времени они сражаются не с дуксом, а друг с другом. Среди повстанцев то же социальное неравенство, что и везде. Там кого только нет. Начиная с рабочих, студентов и нищих художников и заканчивая богатеями, недовольными Мергеном. Ах да! Забыл о бандитах. Среди тех, кто желает изменений, есть и последние, и вот этих я бы к власти не подпустил ни за какие цинтуры.
– Революции всегда совершают бандиты, хотя придумывают романтики и глупцы. – Я налил себе кофе, вспоминая плакат в здании таможни. – А этот Хлест, за которого предлагают гору денег? Кто он?
– Легенда. Герой-мститель. Сказка. Выбери любой вариант и не ошибешься.
– Сказка? Его не существует?
