Я вспомнил крошку «Матильду» и всех тех людей, что сражались вокруг нее. Солдаты столько месяцев считали этот островок стали, не сдавшийся на милость искиров, своим домом. Наверное, она до сих пор ржавеет где-то там.
– Я слышу в ваших словах уважение.
– Так и есть, мистер Шелби. Компьерский лес перемалывал людей. И ваших и наших. Выжили лишь счастливчики.
Выжили те, кто хотел жить. Самые осторожные. Самые жестокие. Самые яростные. Кому нечего было терять и кто дрался, не оглядываясь на прошлое и не думая о будущем.
– Как вас зовут, леди из Штаба оборонной разведки?
– Сайл.
Я рассмеялся негромко.
– Вас это забавляет?
– Искирка с именем Королевства? Очень.
– Мать искирки родом из Королевства. Ей понравился чужестранец. Такое случается. Вы удивлены?
– Разве что откровенностью полукровки, госпожа Сайл.
Она вздохнула:
– Знаете, чего я не нашла в вашем армейском деле, мистер Шелби? Что вы участвовали в проекте «Созерцатель». Мы, как и ваша Научно-техническая лаборатория, всегда считали, что выживших не осталось. Грандиозное фиаско.
– Не понимаю, о чем вы говорите.
– Думаю, что понимаете. Иначе бы не сидели здесь.
– Вы подбросили мне «Якорь». Где же мне еще быть?
Сайл покачала головой, и ее темные раскосые глаза были бесстрастны.
– Вы вновь обвиняете меня в том, чего я не делала. До сегодняшнего дня я даже не знала, что вы выбрались из трюма, мистер Шелби.
Возможно, она лгала. А может, и нет. Сейчас ее слова ни на что не влияли, и уж точно они не могли вытащить меня из застенков, где людей расстреливают без суда и следствия.
– Как вы смогли сюда попасть, госпожа Сайл? Так же как убежали в нашу прошлую встречу?
– Зачем же? Нет, мистер Шелби, все очень просто. Я вошла через главные ворота и прошла через дверь. Искиры живут в Риерте, мы не являемся чем-то чуждым для этого огромного чудесного города. Граждане здесь куда более милосердны к проигравшим, чем в вашей стране. Мы с вами в столице бесконечных возможностей. – Ее волосы в прическе «фокстрот» были безупречны и блестели в тусклом свете фонарей. – А значит, в подобных местах все покупается и продается, в том числе люди. За некоторое количество купюр они проявили любезность и позволили мне побеседовать с вами без лишних глаз.
– А если я им скажу, что рядом со мной человек, способный применять ингениум?
– Вам не поверят. Точнее, даже так – вас не услышат. Это глупая угроза, мистер Шелби. Она отдаляет меня от цели визита. Хотите выйти на свободу? Прямо сейчас. Просто отдайте мне то, что передал вам Хенстридж.
– Сожалею. Но если вы думаете, что у меня при себе бумаги, способные порадовать вашего императора, то вы заблуждаетесь. Их нет. И никогда не было. Уверен, вы уже навели справки и посмотрели на конфискованные у меня вещи.
– Зачем же вы тогда приехали в Риерту?
Я ответил честно:
– Чтобы ваша страна не получила то, что вы ищете. Я не для того сражался, чтобы искиры завладели моторией.
Она вздохнула, положив руки на прутья:
– Ах, мистер Шелби. Вы меня разочаровываете, если думаете, будто сможете остановить прогресс. Рано или поздно мотория будет производиться по всему миру. Стоит лишь понять, как построить фабрику, которая не взорвется. И очистить топливо от опасных примесей. И я приложу все усилия, чтобы Империя сделала это первой. Но, боюсь, вы уже не увидите этого дня. Завтра к вашим ногам привяжут камень и кинут вас в воду, где и будут держать до самой смерти.
– Смертный приговор без суда?
– Суд был несколько часов назад. Ваше участие в нем не требовалось.
– Очень удобно.
– С новым дуксом здесь новые порядки. Вечером в рабочих районах Риерты ввели комендантский час. Суды на это время упразднены, полномочия принимать решения по тяжелым преступлениям перешли к Чрезвычайному комитету
[46]. Следствия ускорены. Желаю вам хорошо провести последнюю ночь, мистер Шелби. Право, жаль, что мы встретились с вами при таких обстоятельствах.
Я был настолько вежлив, что не стал говорить о том, что лучше бы нам и вовсе никогда не встречаться.
Ночь была длинной. Сперва я гадал, кто же мог подставить меня. Но, не имея нужных данных, в голову не приходило совсем никаких вариантов. Голова, и без того гудевшая, стала болеть еще сильнее, так что я счел за лучшее просто уснуть.
Я не из тех людей, кто считает минуты до того, как «кинут вас в воду, где и будут держать до самой смерти». В конце концов – сон вещь почти такая же бесценная, как и жизнь. И если нельзя сохранить последнее, то глупо терять еще и первое.
Вы когда-нибудь просыпались оттого, что вам раскалывают череп, а глаза улетают куда-то к потолку? Необычные ощущения, скажу я вам.
Старые привычки никуда не делись. Я скатился с койки на вонючий пол, закрыв голову руками. Уж не знаю, что это взорвалось, но долбануло так, что все массивное крыло Гнезда сотряслось до основания.
В коридоре висела пыль, где-то наверху что-то сыпалось, гулко упало, а затем мой нос почувствовал знакомый и характерный запах дыма. Он был горьким, и в горле начало першить.
Мелинит
[47]. Тот, кто был на войне, его ни с чем другим не спутает.
Даже дураку понятно, что вряд ли тюремщики хранили в погребе эту довольно капризную дрянь и теперь она сдетонировала из-за того, что упала с верхней полки или оказалась в контакте с трущимися металлическими поверхностями. Меньше чем через минуту моя догадка подтвердилась.
С улицы раздались выстрелы. Щелкали пистолеты, лязгал карабин, а затем к ним добавился стрекот пистолета-пулемета. Нервный, быстрый, захлебывающийся, расшвыривающий запас патронов за несколько секунд. Затем громыхнуло, как из пушки, и решетка на окне озарилась голубыми вспышками.
Кто-то нагрянул в Гнездо. И не для того, чтобы здесь задержаться. Мне оставалось лишь ждать и слушать. Выстрелы стихли так же внезапно, как и начались. Затем скрежетнул ключ в замке внешней двери, и в коридор вместе с едким, сизым дымом ворвались люди.
Я видел двоих, но, судя по перестрелке, кто-то остался сторожить выход.
Первый – мужик с седыми густыми баками, переходящими в короткую бороду, которая не могла скрыть тяжелой, массивной, выдвинутой вперед челюсти, делавшей его похожим на бульдога. Низкорослый, с бочкообразной грудью и мощными руками. В эти лапы не стоило попадать. Я выше его на голову, но вполне представлял, что будет, если оказаться в опасной близости от силача. Ребра он раздавит, точно лимонные бисквиты, даже не вспотев. Еще большее впечатление массивности и мощи создавала компенсаторная система старого образца, охватывающая его правую руку, плечо и часть торса. Вооружен он был мощным шестиствольным «Крушителем», через плечо висела перевязь с шестидюймовыми патронами. В левой руке находился ящик со взрывчаткой, который он удерживал за ручку-детонатор. Здесь хватит, чтобы обрушить потолок к чертям собачьим.
