– Я могу еще что-то сделать для вас? – спросил владелец.
– Собственно говоря, да. В витрине лежит опаловый кулон. Я бы хотел приобрести его для моей спутницы.
Мужчина кивнул:
– Превосходный выбор.
Он позвал продавщицу, чтобы принесла кулон. Джулиан проигнорировал потрясенное выражение лица Гретхен при виде кулона.
– Все прекрасно, спасибо.
– Положить в коробочку?
– Нет, мы его наденем прямо сейчас.
Джулиан потянулся к кулону и расстегнул цепочку. И прежде чем Гретхен успела возразить, поднялся, встал за ее спиной, осторожно отвел с шеи прядь темных волос и надел кулон. Камень улегся чуть ниже ключицы, как раз в треугольнике выреза.
– Прелестно! – похвалил ювелир. – Я положу коробочку в пакет с кольцами.
Джулиан протянул черную карту «Америкэн экспресс». Ювелир вышел.
– Зачем это? – выдавила наконец она, когда они остались одни. – Это очень дорогой кулон.
Он пожал плечами и отверг возражения так же, как она отвергла идею купить кулон.
– Он заставил тебя улыбнуться. Это стоило каждого цента.
Гретхен сжала кулон и покачала головой.
– Мне уже заплатили абсурдные деньги за все это. Совершенно необязательно ничего мне покупать.
Джулиана покоробила эта неуместная фраза. Он почти забыл, что ей заплатили за привилегию быть его спутницей. Она так не походила на других людей в его жизни, вечно протягивавших руку за деньгами, что воспоминание о том, что она, как и все остальные, тоже захотела получить с него свою долю, стало неприятным шоком. И все же он почему-то твердо знал, что она другая.
Но в конце концов это не имело значения. Он хотел купить кулон и купил.
– Это подарок. Наслаждайся.
Ювелир вернулся с его картой и чеком.
– Могу я сделать для вас что-то еще?
Когда они встали, Джулиан снова подумал о поджидавших их репортерах. Он заметил маленькое кафе в начале квартала, но не желал, чтобы их сопровождали. Хотел спокойно посидеть с Гретхен, прежде чем начнется свадебный хаос.
– Только одно: нет ли у вас здесь черного хода?
Глава 5
– Это все, что ты съешь? – удивилась Гретхен. – Но мне страшно подумать, что будет, когда эти папарацци покажутся и заснимут меня с полной тарелкой, пока ты ковыряешься в шпинатовом салате без заправки!
– Я говорил, – улыбнулся он. – Берегу место для торта Амелии.
Гретхен оглядела сэндвич и пожала плечами, прежде чем откусить очередной кусок.
– Мог бы по крайней мере иметь совесть и заказать больше еды, хотя бы для приличия, а потом ничего не съесть.
– Никто на нас не смотрит, Гретхен. Мы спрятались в укромном уголке крошечного кафе. Расслабься и наслаждайся едой.
Гретхен откусила еще несколько кусочков, прежде чем набралась храбрости задать вопрос:
– Ты когда-нибудь устаешь от этого?
– От чего именно?
– Устаешь от того, что на тебя смотрят как на кусок мяса?
Джулиан фыркнул, но вовремя сдержался.
– По правде говоря, да, но я не буду выглядеть так всегда. Пока что я молод. В прекрасной форме. Поэтому и подумал, что нужно этим воспользоваться, пока можно. Полагаю, когда стану старше и людей больше не будут интересовать мои бицепсы, займусь более талантливыми сценариями.
– Дело не в бицепсах, – поправила Гретхен, – а в «кубиках».
– Спасибо, что заметила, – ухмыльнулся он.
Она покраснела.
– Я не заметила. Просто хотела сказать, что…
Она осеклась и прикусила губу.
– Все в порядке, тебе дозволено восхищаться моими кубиками. С моей стороны было бы лицемерием использовать мое тело, чтобы делать деньги, а потом критиковать кого-то за то, что его заметил.
– А ты подумываешь сниматься в других фильмах уже сейчас? Ну, сколько боевиков ты можешь осилить в год? Наверняка у тебя найдется время сделать что-то еще.
– Мне бы очень хотелось, – вздохнул Джулиан. – У меня в номере есть сценарий, который мне действительно нравится. Настоящая образная роль. Такого рода, которая может наконец получить критическую оценку моей игры.
Гретхен заметила, как он выпрямился при упоминании о сценарии и роли алкоголика, который теряет все и возвращается домой к когда-то покинутой семье. Роль, похоже, изумительная и могла бы изменить траекторию всей его карьеры.
– Почему бы тебе ее не сыграть?
– Мой менеджер не считает это хорошей идеей. И он прав. Чем больше я об этом думаю, тем больше понимаю, что эта роль для меня не годится.
– Почему? Разве не любопытно попробовать?
Выражение глаз Джулиана стало отчужденным.
– Любопытство здесь ни при чем. Мне повезло иметь то, что я имею сейчас. У меня достаточно денег, чтобы поддержать родных, жить прекрасной жизнью и никогда не волноваться о том, как за что-то заплатить. Но киноиндустрия изменчива, и можно потерять все за единое мгновение.
– Но как ты можешь сделать нечто такое ужасное, чтобы погубить всю карьеру?
– Я давно не играл по-настоящему. И возможно, у меня просто не хватит на это способностей. С самой первой роли я демонстрировал тело, и с тех пор немногое изменилось. Что, если я… – Он снова вздохнул. – Что, если я попытаюсь сняться в серьезном фильме и ничего не выйдет? А если меня начнут разносить критики за то, что вообразил, будто могу сделать что-то большее, чем стрелять или водить вертолет?
– По крайней мере, ты бы попытался. Прости, что так говорю, но эти боевики не дают тебе удовлетворения. Я натура творческая и понимаю, каково это. Если идешь на компромисс и не делаешь то, чего любишь, рано или поздно потеряешь интерес к работе.
– А тебе твоя работа нравится, верно? Могу судить по тому, как ты вся меняешься, когда говоришь о ней.
Гретхен не замечала раньше и удивилась, что он уделяет этому так много внимания.
– Я не уверена, что это так уж меня меняет, но действительно люблю мою работу. Я не художник в традиционном смысле слова и не скульптор, но делаю много различных креативных вещей. Мне никогда не бывает скучно. И работаю с лучшими друзьями, что приносит мне радость каждый день.
– Должен признать, завидую.
Глаза Гретхен широко раскрылись.
– Завидуешь мне? Правда? – удивилась она.
– Именно, – кивнул он. – Ты живешь как хочешь! Выполняешь работу, которая тебе нравится. И счастлива этим.
– Но я не миллионер. Возможно, в каждом занятии есть плохие и хорошие стороны.
– Деньги всего не заменяют. Но они необходимы, и я благодарен судьбе за то, что у меня достаточно средств, хотя мысль о том, что можно все потерять, удерживает от рискованных шагов. Взгляни на меня. Я сижу во вкусно пахнущем кафе, у меня почти текут слюнки из-за ягодного пирожного, которое не имею права съесть. Я не ем того, что хочу, не делаю того, что хочу, не играю в фильмах, в каких хотел бы. И все из-за денег.
