Хунги-кенги повалил большую часть леса на Реннелле, уничтожил посадки и поставил островитян на грань голодной смерти. Пока вновь засеянные огороды не дали урожай, людям пришлось есть все, что только могло пойти в пищу, в том числе и те плоды, которые раньше игнорировались, — то есть “съедобные только после хунги-кенги”. Но для этого нужно было точно знать, какие из этих плодов ядовиты, какие неядовиты и можно ли (и если можно, то как) удалить яд в ходе приготовления пищи.
К счастью, во время хунги-кенги были еще живы островитяне, помнившие предыдущий ураган и то, каким образом люди выжили в тот раз. А сегодня эта старуха была последним человеком в своей деревне, хранившим унаследованные знания и опыт. Если бы на Реннел обрушился новый сильный циклон, то только ее энциклопедические воспоминания о том, какие дикорастущие плоды можно есть, спасли бы ее деревенских соседей от голода. Подобных историй о жизненной важности воспоминаний стариков для их родственников в сообществах, не знающих письменности, имеется великое множество.
Ценности общества
Таким образом, в значительной степени забота (или отсутствие заботы) общества о своих стариках зависит от того, насколько полезны старики. Другая группа аргументов “за” и “против” заботы связана с ценностями данного общества: принято ли в нем относиться к старикам с уважением или с пренебрежением. Несомненно, эти две группы аргументов связаны между собой: чем полезнее представители старшего поколения, тем больше вероятность, что к ним будут относиться с уважением. Однако, как и во многих других областях человеческой культуры, зависимость между пользой и ценностью непрямая: в некоторых общинах проявляется больше уважения к старикам, чем в других, экономически сходных.
Та или иная степень уважения к старикам распространена в человеческих обществах почти повсеместно. В современных Соединенных Штатах принято относительно мягкое отношения к пожилым людям, хотя наблюдается некоторое снижение стандарта: американским детям часто приходится напоминать о том, что они должны уважать старших, не огрызаться, уступать место в транспорте, если рядом стоит старик. В среде !кунг почтение к престарелым гораздо более выражено, отчасти потому, что старых !кунг пропорционально гораздо меньше, чем старых американцев: едва ли 20% !кунг доживают до 60 лет; они заслуживают восхищения уже за то, что выжили в схватках со львами, после бесчисленных несчастных случаев, болезней, в набегах и при других опасностях, неотделимых от их образа жизни.
Подчеркнутого уважения требует доктрина сыновнего почтения к родителям, связанная с именем Конфуция и традиционно распространенная в Китае, Корее, Японии и на Тайване; она была закреплена законодательно до изменения японской конституции в 1948 году и принятия законов о браке в Китае в 1950 году. В соответствии с учением Конфуция дети обязаны полностью подчиняться родителям, и ослушание или неуважение вызывают презрение окружающих. Священный долг детей (в особенности старших сыновей) — поддерживать родителей в старческом возрасте. Даже теперь сыновняя почтительность не уступает своих позиций в Восточной Азии, где (по крайней мере, до недавнего времени) почти все пожилые китайцы и три четверти пожилых японцев жили с семьями своих детей.
Еще один пример выраженного уважения к пожилым людям — роль семьи в Южной Италии, Мексике и многих других странах. Как пишет Дональд Каугилл,
семья рассматривается как ядро социальной структуры и источник всепроникающего влияния на ее членов. Честь семьи важнее всего, и от отдельных членов семьи ожидается, что они будут подчиняться главе семьи, приносить ради семьи жертвы, уважать родителей и стараться не опозорить имя семьи. [Старший мужчина в семье] выступает в роли крестного отца, авторитета, требующего поведения в соответствии с целями семьи и не терпящего нелояльности. В такой системе очень мало возможностей для индивидуального самовыражения, которое в любом случае должно подчиняться интересам семьи. Пожилые дети включают своих престарелых родителей в дела своей нуклеарной семьи, и большинство не допускает и мысли о помещении их в дом престарелых.
Китайцы-конфуцианцы, жители Южной Италии и мексиканцы представляют собой широко распространенный феномен, именуемый патриархальной семьей. Верховная власть в этой семье принадлежит старшему мужчине — патриарху семьи. Патриархальная семья характерна для многих или большинства современных пастушеских или иных сельских сообществ; в прошлом в число этих сообществ входили римляне и евреи. Чтобы оценить образ жизни патриархальной семьи, сравните ее с устройством современной американской семьи. Это устройство, которое большинству читателей покажется совершенно очевидным, антропологи называют неолокальным поселением. Этот термин означает, что молодожены поселяются отдельно от родителей обоих супругов, образуя новое домохозяйство. Новое поселение предназначено для нуклеарной семьи, состоящей только из супружеской пары и (со временем) их маленьких детей.
Если подобное положение представляется нормальным и естественным для нас, американцев, то с точки зрения географического и исторического распространения оно представляет собой исключение: лишь примерно в 5% традиционных сообществ практикуются неолокальные поселения. Напротив, самыми распространенными являются патрилокальные поселения — то есть вновь образовавшаяся пара живет с родителями или семьей жениха. В этом случае семейная единица состоит не из нуклеарной семьи, а из более разветвленной (или горизонтально, или вертикально). Примером горизонтального расширения (то есть наличия членов семьи, принадлежащих к тому же поколению, что и патриарх) может быть наличие нескольких жен патриарха, живущих на одном семейном участке, или наличие незамужних сестер патриарха, а иногда и имеющих собственные семьи младших братьев или сестер. Вертикальное расширение означает проживание в одном доме или на одном участке патриарха и его жены, одного или нескольких женатых сыновей и их детей, приходящихся патриарху внуками. Каким бы ни было расширение — горизонтальным, вертикальным или обоими, поселение в целом представляет собой экономическую, финансовую, социальную и политическую единицу, все его члены ведут скоординированную повседневную жизнь, а патриарх является высшим авторитетом.
Естественно, условия патрилокального поселения предполагают заботу о престарелых членах семьи: они живут вместе со своими детьми, владеют домом или домами, управляют ими и находятся в экономической и физической безопасности. Конечно, такая организация семьи не гарантирует, что взрослые дети будут любить своих пожилых родителей, их чувства могут быть двойственными или окрашиваться страхом и почтением к авторитету; дети могут просто дожидаться своей очереди — времени, когда они тоже смогут полновластно управлять своими взрослыми детьми. Неолокальные поселения затрудняют уход за престарелыми, каковы бы ни были чувства детей к ним, поскольку родители и дети физически разобщены.
Противоположной крайностью по сравнению с высоким статусом стариков в традиционных патриархальных сообществах является их статус в значительной части американского общества (отметим бросающиеся в глаза отличия в некоторых эмигрантских общинах, сохранивших свои традиционные ценности). Вот как Каугилл оценивает эти грустные обстоятельства: “Мы связываем старческий возраст с утратой полезности, дряхлостью, болезнями, сенильностью, нищетой, потерей сексуальности, бесплодием и смертью”.
