Это примеры последовательных действий европейцев, направленных на прекращение или ослабление противостояния между племенами, однако имеются и сведения о том, что европейцы намеренно провоцировали межплеменные войны. Чужак может и неумышленно — какими-то своими действиями или просто одним своим присутствием — повлиять на эскалацию или прекращение военных действий. Таким образом, когда сторонний наблюдатель рассказывает о традиционной войне (или отсутствии таковой), неизбежно возникает вопрос: а какие военные действия имели бы место, если бы этот сторонний наблюдатель не присутствовал в этом месте в это время? К этому вопросу я еще вернусь позже.
Альтернативным подходом является рассмотрение свидетельств межплеменных войн на основании археологических данных о событиях, происходивших до прибытия чужестранцев. Этот подход обладает тем преимуществом, что полностью устраняет влияние современных посторонних наблюдателей. Однако по аналогии с принципом неопределенности Гейзенберга это преимущество достигается ценой нового препятствия: возрастающих сомнений в достоверности свидетельств, поскольку войны не наблюдались непосредственно и не были описаны местными очевидцами; приходится делать выводы на основании археологических данных, толкование которых не всегда однозначно. Одним из неоспоримых археологических свидетельств военных действий является обилие скелетов, брошенных без всяких признаков обычных похоронных ритуалов и носящих следы ран и переломов, по-видимому причиненных оружием или другими орудиями. К таким следам относятся кости с застрявшими в них наконечниками стрел, с отметинами, нанесенными острыми орудиями, такими как топоры, черепа с длинными прямыми царапинами, свидетельствующими о скальпировании, или черепа с двумя сохранившимися при них верхними позвонками, как это обычно происходит при обезглавливании (например, в ходе охоты за головами). Например, в Тальхайме в юго-западной Германии Иоахим Валь и Ганс Кёниг изучали 34 скелета (18 взрослых и 16 детей). Они были беспорядочно свалены в траншею около 5,000 года до н.э. без обычных приношений, которые были характерны для похорон родственников в этой культуре. Следы незаживших ран на правой стороне затылка 18 черепов говорят о том, что эти люди погибли от ударов, нанесенных сзади по крайней мере шестью различными топорами. Все убийцы были правшами. Среди жертв были и младенцы, и шестидесятилетний мужчина. Вероятно, вся группа, состоявшая из нескольких семей, была одновременно перебита гораздо более многочисленными нападавшими.
К другому типу археологических находок, свидетельствующих о войнах, относятся оружие, доспехи и щиты, а также фортификационные сооружения. Хотя некоторое оружие не является бесспорным доказательством военных действий — копья, луки и стрелы могут использоваться для охоты, а не только для убийств людей, — боевые топоры и запасы метательных снарядов для катапульт говорят о военных действиях, потому что они используются преимущественно или исключительно против людей, а не животных. Доспехи и щиты также используются только на войне, а не на охоте. Их применение в военных целях описано этнографами применительно ко многим существующим традиционным сообществам, включая новогвинейцев, австралийских аборигенов и инуитов. Поэтому находки сходных доспехов и щитов при археологических раскопках свидетельствуют о войнах в прошлом. Доказательством войн служат и фортификационные сооружения, такие как стены, рвы, укрепленные ворота и башни с метательными механизмами для защиты от попыток врага преодолеть стены. Например, когда европейцы начали осваивать Новую Зеландию в начале XVIII века, у местных маори были крепости на холмах, именуемые “па”; изначально они были предназначены для войн маори между собой, а потом — и для борьбы с европейцами. Известно около тысячи “па” маори; многие из них были раскопаны и датируются временем за много столетий до прибытия европейцев; они сходны с теми, которые европейцы застали и видели в деле. Поэтому нет сомнений в том, что маори воевали друг с другом задолго до прибытия европейцев.
Наконец, многие археологически исследованные поселения расположены на вершинах холмов или вершинах скал, что имеет смысл только в случае необходимости защищаться от нападений врагов. Известные примеры этого — поселения индейцев анасази в Меса-Верде и в других местах юго-запада США, находящиеся на скальных выступах, куда можно попасть только с помощью лестниц. Их расположение высоко над долиной означает, что воду и другие припасы приходилось таскать на высоту сотен футов. Когда на юго-западе появились европейцы, такие поселения использовались индейцами как убежища, где можно было скрыться от европейских завоевателей. Отсюда следует, что поселения на скалах, которые, согласно данным археологии, датируются временем за много столетий до появления европейцев, аналогичным образом использовались для защиты от других индейцев; особенно роль таких убежищ росла со временем из-за увеличения плотности населения и угрозы агрессии соседей. Если бы археологических данных было недостаточно, красноречива наскальная живопись: рисунки, относящиеся к верхнему плейстоцену, показывают схватки между враждующими группами, людей, проткнутых копьями, сражения с использованием луков, стрел, щитов, копий, дубинок. Более поздние и изощренные, но все еще доевропейские произведения искусства в этой традиции — знаменитые майяские стенные росписи в Бонампаке примерно 800 года н.э., в чудовищно реалистической манере изображающие войны и пытки пленников.
Таким образом, мы располагаем тремя обширными источниками информации: сообщениями современных наблюдателей, археологическими данными и заключениями историков искусства — о традиционных войнах в малочисленных сообществах самых разных размеров, от маленьких групп до больших вождеств и ранних государств.
Формы традиционных войн
Войны как в прошлом, так и в настоящем принимали многообразные формы. Традиционные военные действия использовали все основные тактики, применяемые современными государствами, которые были технологически доступны племенным сообществам. (Естественно, племенам не были доступны средства ведения воздушных войн, а сведения о морских битвах с использованием специализированных военных кораблей появляются только с возникновением государств после 3,000 года до н.э.) Знакомая нам и все еще применяемая тактика — генеральное сражение, когда многочисленные войска противостоящих сторон встречаются лицом к лицу и открыто сражаются. Это первая тактика, которая приходит на ум, когда мы думаем о современных войнах государств: знаменитые примеры таких сражений — Сталинградская битва, битвы при Геттисберге и Ватерлоо. Если не принимать во внимание число участников и виды оружия, то подобный вид сражения был знаком и дани: битвы между ними спонтанно возникали 7 июня, 2 и 6 августа 1961 года, как я описал в главе 3.
Следующая знакомая нам тактика — набег, когда группа воинов, достаточно маленькая, чтобы действовать скрытно, подбирается к врагу под прикрытием или ночью и совершает неожиданное нападение на вражескую территорию, имея ограниченную цель: убить нескольких противников или уничтожить какую-то их собственность, после чего отступает. Целью набега не является полное уничтожение вражеской армии или постоянная оккупация вражеской территории. Это, возможно, самая распространенная форма традиционных военных действий, документально зафиксированная в большинстве традиционных сообществ: таковы рейды нуэров против динка или набеги яномамо на соплеменников. Я описывал набеги дани, случившиеся 10, 26 и 29 мая, 8 и 15 июня, 5 и 28 июля 1961 года. Известны примеры рейдов с участием пехоты, кораблей и самолетов в войнах между современными государствами.
