Противоположностью этому всеобъемлющему акценту на социальные сети в традиционном сообществе является наш собственный упор на индивидуализм, свойственный современному западному обществу вообще и Соединенным Штатам в особенности. Мы не только допускаем, но и поощряем стремление пробиваться вперед, выигрывать, добиваться преимуществ за счет других. Во многих деловых транзакциях мы стремимся максимизировать наш собственный доход и совершенно не учитываем чувства другой стороны, понесшей убыток. Даже детские игры в США обычно заключаются в том, что кто-то выигрывает, а кто-то проигрывает. В традиционном новогвинейском обществе все иначе: детские игры предполагают кооперацию, а не соперничество.
Например, антрополог Ян Гудейл наблюдал за группой детей, принадлежащих к племени каулонг на Новой Британии. Им была дана гроздь бананов, достаточно большая, чтобы каждому ребенку досталось по банану. Вместо того чтобы стремиться получить самый большой банан, каждый ребенок разрезал свой банан пополам, съел одну половину, а другую предложил другому участнику игры, получив от него полбанана в свою очередь. Потом каждый ребенок разрезал эту несъеденную половинку пополам, съел одну четвертинку, а вторую предложил еще одному игроку и получил от него его четвертинку взамен. Игра продолжалась в течение пяти раундов: каждый раз оставшаяся часть банана делилась пополам — пока наконец каждый ребенок не съел ножку банана, представлявшую одну тридцать вторую его часть, отдав вторую тридцать вторую другому игроку и получив от него тоже тридцать вторую часть и съев ее. Вся игра представляла собой ритуал, являвшийся частью обучения новогвинейских детей умению делиться, а не искать преимуществ.
Как еще один пример безразличия традиционных новогвинейцев к индивидуальным преимуществам можно упомянуть трудолюбивого и амбициозного подростка по имени Мафук, который пару месяцев работал на меня. Когда я с ним расплатился и спросил, что он собирается делать с деньгами, он ответил, что планирует купить швейную машинку, чтобы чинить порванную одежду других людей. Он сможет получать плату за услуги и таким образом окупить машинку и умножить свой капитал, чтобы улучшить свою судьбу. Однако родственники Мафука возмутились этим планом, который сочли эгоистичным. Конечно, в этом малоподвижном обществе люди, одежду которых чинил бы Мафук, были бы его знакомыми, по большей части его близкими или дальними родичами. Мафук нарушил бы социальные нормы, получая выгоду от того, что берет с родичей деньги. Вместо этого от него ожидалось, что он будет чинить одежду бесплатно; в свою очередь родственники и соседи иным образом поддерживали бы его всю жизнь, например внеся часть выкупа за его невесту, когда он соберется жениться. Подобным же образом горняки в Габоне, которые не делятся добытым золотом и вырученными деньгами со своими завистливыми друзьями и родичами, делаются мишенью колдунов, вызывающих, как считается, у своих жертв смертельную болезнь — геморрагическую лихорадку Эбола.
Когда западные миссионеры, которые жили в Новой Гвинее со своими детьми, возвращаются в Соединенные Штаты или Австралию или когда они посылают своих детей в школы-интернаты на родине, дети рассказывают, что самая большая адаптационная проблема для них — это приспособиться к западным эгоистическим индивидуалистическим традициям и отказаться от кооперации и обычая делиться, которым они научились в среде новогвинейских детей. Они стыдятся, если играют в соревновательные игры с целью выиграть, если пытаются отличиться в школе или ищут преимуществ и возможностей, которых лишены их товарищи.
Другие негосударственные сообщества
Каковы различия в методах разрешения конфликтов среди негосударственных сообществ? Если использование посредника, как в случае Мало и Билли, может хорошо срабатывать в деревнях Новой Гвинеи, оно может быть излишним или неэффективным в сообществах другого типа. Фактически существует континуум — от маленьких общин без централизованной власти или систем правосудия, через вождества, где большинство споров разрешает вождь, через государства со слабой государственной властью, в которых граждане все еще часто берут правосудие в свои руки, до сильных государств, осуществляющих эффективную власть. Давайте рассмотрим мирное разрешение конфликтов в пяти различных негосударственных сообществах — от общин, меньших, чем новогвинейские деревни, до большого общества с зачатками политической централизации.
Начнем со споров в самых маленьких общинах, состоящих из местных групп в несколько десятков человек. Южноафриканские !кунг произвели на посетившего их антрополога впечатление сообщества, члены которого непрерывно разговаривают, где споры происходят открыто и каждый человек неизбежно оказывается вовлечен в конфликт между любыми двумя соплеменниками. Антрополог оказался в этом сообществе как раз в тот момент, когда одна супружеская пара переживала трудный период и все члены группы (все они были родственниками мужа, или жены, или их обоих) постоянно участвовали в семейных ссорах. Вернувшись через год, антрополог обнаружил, что супруги все еще вместе, по-прежнему ссорятся, а остальные все так же постоянно участвуют в их препирательствах.
Боливийские сирионо, также живущие маленькими группами, тоже, по рассказам антропологов, постоянно ссорятся; особенно часто ссоры происходят между мужем и женой, между женами одного и того же мужа, между родственниками супругов и между детьми в расширенных семьях. Из 75 описанных споров среди сирионо 44 касались пищи (отказ поделиться, попытки припрятать продовольствие, кража, тайное поедание припасов ночью, уход в лес, чтобы там тайно поесть), 19 — секса (особенно супружеских измен) И только 12 произошли из-за чего-то иного. В отсутствие общепризнанного арбитра большинство споров между сирионо разрешались самими спорящими, изредка с участием родственника, поддерживающего одну из сторон. Если вражда между двумя семьями делалась особенно выраженной, одна из семей могла покинуть лагерь и поселиться в лесу до тех пор, пока враждебные чувства не остынут. Если же вражда сохранялась, одна из семей могла присоединиться к другой группе или образовать собственную новую группу. Эти факты позволяют сделать важное обобщение: среди кочующих охотников-собирателей и других бродячих групп конфликты могут быть разрешены разделением группы, то есть разъединением спорящих. Такое решение затруднительно для оседло живущих крестьян, вложивших много труда в свои огороды, и еще более трудным оно было бы для граждан западных стран, привязанных к своей работе и дому.
Еще одна маленькая группа — живущие в Бразилии индейцы пираха — практикует в качестве способа разрешения конфликтов социальное давление, цель которого — заставить члена общины вести себя в соответствии с принятыми нормами. Это давление выражается в форме квалифицированного остракизма. Сначала виновного исключают из процесса распределения пищи на один день, затем эту меру могут продлить на несколько дней, потом нарушителя изгоняют из селения в лес, отказывают ему в обычных торговых и социальных контактах. Самым суровым наказанием у пираха является полное изгнание и запрет на общение. Например, однажды подросток-пираха по имени Тукаага убил индейца-апурина по имени Иоаким, жившего поблизости, и тем самым подверг пираха опасности ответного нападения. За это Тукааге запретили жить во всех деревнях пираха, и через месяц он при загадочных обстоятельствах умер — предположительно от простуды, но, возможно, был убит другими пираха, которые все еще чувствовали себя в опасности из-за его поступка.
