“Здесь, в Соединенных Штатах, испытываешь беспокойство из-за постоянного давления — нужно работать. Если вы сидите и наслаждаетесь чашечкой кофе после обеда, вы должны испытывать чувство вины из-за того, что упускаете возможность заработать деньги. Однако если вы один из тех людей, которые зарабатывают деньги вместо того, чтобы наслаждаться чашечкой кофе, вы эти дополнительные деньги не копите, вы просто ведете более дорогостоящую жизнь, чтобы пришлось работать все больше и больше. Соединенные Штаты по большей части потеряли способность находить равновесие между работой и отдыхом. На Новой Гвинее магазины среди дня закрываются и снова открываются вечером. Это совершенно не по-американски”.
“Я был шокирован отсутствием моральных рамок у моих американских сверстников. В обществе столь плюралистическом имеется мало оснований держаться за то, что считаешь истинным и правильным. На Новой Гвинее истина, несомненно, культурно интерпретируется, но ее существование и познаваемость признается”.
“Здесь, в Соединенных Штатах, дети, а может быть, и вообще американцы одержимы вещами. Во время нашего последнего приезда в Калифорнию на нас большое впечатление произвела новейшая мода на то, что “нужно иметь”, в данном случае большие плазменные телевизоры. А что будет в моде через шесть месяцев?”
“Все в Соединенных Штатах сидят в собственных тесных коробочках. Та африканская молодежь, которую я знал, активно интересовалась тем, что происходит в других частях мира; они знали географию. Одним из наших развлечений было задавать друг другу вопросы о расположении разных стран, об именах мировых дилеров, о выдающихся спортсменах. Конечно, африканцы знали имена кенийских чемпионов-футболистов, бегунов на дальние дистанции, но они были хорошо знакомы и с американскими, британскими, немецкими звездами. Они слышали о фильме “Одинокий рейнджер”, о баскетболисте Уилте Чемберлене и о Мухаммеде Али и постоянно спрашивали меня, как живется в Соединенных Штатах. Когда я в первый раз приехал в США, я ожидал, что меня будут спрашивать о жизни в Африке, но скоро понял, что очень немногие интересуются чем-то кроме того, что прямо влияет на них в повседневности. Образ жизни, обычаи, события где-то в мире вызывали мало интереса, и я перестал говорить об Африке. Многие американцы приобрели огромное количество вещей, но они остаются нищими в том, что касается знания и понимания остального мира. Они производят впечатление с удобством закрывшихся в стенах своего старательно выстроенного выборочного невежества”.
Чему мы можем научиться?
Мир до вчерашнего дня сформировал гены, культуру и поведение современного Homo sapiens, появившегося 60,000-100,000 лет назад. Как показывают данные археологии, изменения в стиле жизни и в технологии происходили чрезвычайно медленно, до того как начали ускоряться с появлением сельского хозяйства примерно 11,000 лет назад в Плодородном полумесяце. Древнейшие государства возникли, опять же в Плодородном полумесяце, только примерно 5,400 лет назад. Это означает, что 11,000 лет назад предки всех ныне живущих людей жили в мире до вчерашнего дня, а предки многих из нас жили так совсем недавно. Прямые контакты с внешним миром начались только при жизни последних поколений в наиболее населенных частях Новой Гвинеи; контакты с внешним миром и государственное управление все еще не достигли некоторых групп жителей Новой Гвинеи и Амазонии.
Конечно, вчерашний мир все еще в значительной мере с нами сегодня, даже в наиболее плотно населенных районах современных индустриальных стран. Жизнь в редко населенных сельских местностях западного мира сохраняет особенно много черт традиционных сообществ. Тем не менее между традиционным миром и нашим миром WEIRD имеется много различий. Традиционные сообщества неосознанно проводят тысячи экспериментов в области управления человеческим коллективом. Мы не может осознанно повторить все эти эксперименты в контролируемых условиях и посмотреть, что получится. Однако мы все же можем учиться на примере того, что на самом деле произошло.
Кое-что из того, чему учит нас вчерашний мир, заставляет нас быть благодарными современному обществу и не ругать его. Почти все мы рады прекращению постоянных войн, детоубийства, избавления от престарелых. Мы понимаем, почему малочисленные сообщества часто бывают вынуждены совершать эти жестокости. К счастью, в силу наличия государственного управления мы не оказываемся с неизбежностью в ловушке племенных войн, а благодаря оседлому образу жизни и излишкам продовольствия мы не вынуждены прибегать к детоубийству и оставлять на произвол судьбы стариков. Мы также избавлены от необходимости душить вдов и совершать другие жестокости, которые практикуются в некоторых традиционных сообществах как их культурная отличительная особенность, хотя окружающая среда и способ добывания средств к существованию их к этому не вынуждают.
Однако существуют и такие черты вчерашнего мира, которые не ужасают, а могут привлечь многих читателей этой книги. Некоторые из них — такие как отказ от досаливания пищи — легко могут быть использованы в нашей повседневной жизни независимо от того, примет ли их все общество. Другие, вызывающие наше восхищение, труднее практиковать, если не изменится окружающее нас общество: например, было бы трудно воспитывать детей так, как это делается на Новой Гвинее, если все дети вокруг воспитываются, как принято у современных американцев. Некоторые попытки применить обычаи традиционных народностей потребовали бы участия всего общества в целом. Понимая, что использование привлекательных особенностей традиционного образа жизни требует одновременно решений индивида и социальных перемен, что мы все-таки могли бы сделать?
Рацион и привычки питания — это область, в которой мы как индивиды можем сделать многое, чтобы помочь себе. Снова подумайте о том, что практически ни один новогвинеец, ведущий традиционный образ жизни, не умирает от инсульта, диабета или болезни сердца. Это не значит, что вам следует вести племенные войны и питаться на 90% сладким картофелем, если вы тоже хотите избежать смерти от этих заболеваний. Вместо этого вы можете наслаждаться лучшей кухней в мире и жить спокойно, избежав этих болезней, за счет приобщения к трем приятным привычкам: есть медленно и разговаривать за едой с друзьями, а не глотать не разжевывая в одиночестве; выбирать здоровую пищу, такую как свежие фрукты, овощи, нежирное мясо, рыбу, орехи, крупы; избегать продуктов, на этикетке которых написано, что они содержат много соли, транснасыщенных жиров и простых углеводов. В этой сфере облегчить нам жизнь может также общество (т.е. избиратели, правительство, производители продовольствия) путем принятия более здоровых стандартов переработки продуктов, как это делают в Финляндии и других странах.
Еще одна мера, которую мы можем принять индивидуально или как родители, не дожидаясь перемен в обществе в целом, — это растить своих детей билингвами или мультилингвами, как это происходит с многими детьми в традиционных сообществах. Так могли бы поступать многие американцы, но они воздерживаются, потому что им сказали, будто разговоры на двух языках запутают детей. Мы теперь знаем, что, напротив, многоязычие приносит пользу на всю жизнь, не говоря уже о том, что культурно обогащает ее. Многие американские пары владеют более чем одним языком: каждый родитель мог бы разговаривать с ребенком на своем языке и растить его как билингву с колыбели. Иммигранты могли бы разговаривать со своими детьми на родном языке, дети ведь все равно быстро научатся английскому от других детей. Все мы (включая меня) мучаемся, изучая иностранный язык в школе или уже взрослыми, затрачивая тысячи часов на изучение грамматики, овладение словарем и прослушивание аудиозаписей и тем не менее не умея говорить бегло и без акцента; вы могли бы избавить себя от всего этого, если бы ваши родители воспитывали вас как билингву. Нам следует подумать об этом, размышляя, как растить своих детей и внуков.
