Или же это все-таки был сон? Конечно, чтобы знать точно, реальные ли меня окружали кошмары, либо все они были плодом моего больного воображения, замешанного на появлении в городе двойника Веры, следовало бы, конечно, забрать эти проклятые туфли с порога. Но я, как трус, поступил иначе, и теперь вот мучаюсь…
Вечером на меня чуть не наехала машина. Да, она появилась в нашем дворе по мою душу, я понял это сразу, как только, пережив шок, оказался на асфальте… Я так быстро и неловко отскочил от мчавшегося на меня „Мерседеса“ с заляпанными грязью номерами, что упал прямо в лужу, разодрав колено и довольно сильно повредив кисть руки. Куда, спрашивается, могла мчаться эта машина между строениями, на узкой дороге, соединяющей наш двор с улицей. Водитель не мог не видеть меня – на мне была светлая куртка. Стало быть, меня хотели сбить или, точнее, убить.
Так хотелось позвонить Лёне и рассказать обо всем, что со мной происходило, но я словно заранее знал, что он мне ответит: старик, не бери в голову, все это твои фантазии, это я, дурак, во всем виноват, рассказал тебе об этой бабе из ресторана, забудь и успокойся…
Что касается дружной четы Маевых, то поведать им о своих страхах – приравнивается к унижению. Ну не мог я даже Олегу, моему другу, рассказать о том, какой я слабый и нервный, и что простое дорожное происшествие кажется мне подстроенной попыткой убийства, а появившиеся во сне на пороге моей квартиры туфли Веры – попыткой свести меня с ума… К тому же у этой не совсем, мягко говоря, умной Татьяны Маевой появится лишний повод поговорить со мной о книжных новинках в детективном жанре или, того хуже, о фильмах Хичкока… Ну, да, у меня сейчас не самый лучший период жизни, но я вообще не могу вспомнить, когда в моей жизни бывали эти самые лучшие периоды. Разве что когда я познакомился с Верой. Да, тогда действительно была встряска – приятная, эмоциональная, я всегда хотел ее видеть, а позже – касаться ее, говорить с ней, дышать с ней одним, что называется, воздухом… Я был влюблен и счастлив. Это состояние продолжалось довольно долго, и того охлаждения, о котором я слышал, что бывают у мужчин, которым надоела жена, у меня так и не наступило. Наоборот – Вера стала от меня отдаляться… И это как раз после того случая, когда на нее напал, по ее словам, маньяк. Но о каком маньяке могла идти речь, когда его к тому времени уже поймали, просто к ней в музыкальную школу пришел какой-то парень и признался в любви. Я, напротив, хотел ее успокоить, что ничего страшного не произошло, что это обыкновенный человек и что она, будучи женщиной привлекательной, должна была уже привыкнуть к знакам внимания со стороны мужчин… Это теперь мне понятно, что я вел себя как последний эгоист, как идиот. Ну что мне стоило каждый день заезжать за ней в школу, быть к ней более внимательным? Она считала меня холодным и черствым человеком, хотя на самом деле я пытался внушить ей мысль о том, что никакой угрозы ее жизни не существует и что хотя бы один из нас должен оставаться „здоровым“ и не обращать внимания на разные глупости… Я в тот момент ничего не боялся, и это чувство было мне практически незнакомо. Я был поглощен другими чувствами – готовился стать отцом, много размышлял об этом, к тому же у моего брата возникли проблемы со здоровьем, и я много времени проводил рядом с ним, у него дома… 1) Это он после того, как я рассказал ему о страхах жены, сказал мне, что виной всему ее беременность…Мой брат – психиатр. Это он после того, как я рассказал ему о страхах жены, сказал мне что виной всему ее беременность… Еще он сказал, что ей не следует читать газеты и смотреть новостные телевизионные программы, чтобы оградить себя от губительной для нее информации, касающейся разных маньяков и жестоких преступлений, совершаемых в нашем городе… Я даже делал выписки из его диссертации, посвященной как раз этой теме – страхам беременных. Вот, к примеру, одна из них? „Если тревога становится столь сильной и частой, что лишает человека способности к нормальной жизнедеятельности, то это является признаком тревожного расстройства. Для него характерно напряжение, доходящее до дрожи, выраженный дискомфорт, когда из-за беспокойства трудно усидеть на месте, сердце учащенно бьется, „не хватает воздуха“, усиливается потоотделени, может быть слабость, дурнота, головокружение, чувство „комка в горле“. Такое состояние нуждается в лечении“.
А сейчас я, далеко не беременный, тоже, похоже, нуждаюсь в лечении…»
Господи, меня же сегодня собирались убить!»
9
– Познакомься, Рита, это мой хороший друг – Анатолий Концевич, он большой почитатель твоего таланта… – Марк представлял гостя Рите, своей жене.
– Брось, Марк, у меня отличная память, и однажды ты нас уже знакомил. Проходите, Толя, мы как раз садимся ужинать. У нас сегодня жареные грибы и пирог из тыквы.
Концевич вздохнул с облегчением. Он, измученный бессонницей, все же нашел человека, которому мог бы рассказать о своих страхах. И начать хотел именно с того, что в городе появилась женщина, похожая на умершую жену. А о страхах он расскажет как бы между прочим…
Он знал Марка по одному делу, которое вел как следователь прокуратуры. Что же касается «большого почитателя таланта» известной художницы Маргариты Орловой, так это была чистая правда. Когда он любовался ее работами, ему хотелось жить… Помнится, он побывал в ее мастерской сразу после смерти Веры, и, вернувшись домой, впервые за все время уснул, и снились ему цветы и красивейшие птицы…
– Ну, садись… – Марк усадил его в гостиной за стол. В эту минуту на пороге комнаты появилась маленькая девочка в розовом платье. Над головой у нее покачивался, как белое облачко, воздушный бант, размером с голову. – Ба, кто к нам пришел? Фабиола? Толя, ты знаком с моей дочкой? Фабиола, подойти к нам…
Марк приподнял малышку и усадил к себе на колено. Девочка смотрела на гостя широко распахнутыми карими глазами. У нее были золотистые и вьющиеся, как и у матери, волосы. Щеки ее разрумянились, и вообще она была похожа на куклу. У Концевича сжалось сердце. Кто знает, может, и у них с Верой могла бы быть такая же очаровательная девочка…
– Какой ребенок… – вырвалось у него. – Никогда не видел такой красивой малышки…
– Ты как вообще? – спросил Марк. – Я же понимаю, что ты пришел не за тем, чтобы разглядывать натюрморты Риты… Что-нибудь случилось? У тебя очень нездоровый вид. И глаза красные… Что-нибудь в бизнесе?
– Нет, у меня другая проблема… – быстро заговорил Концевич, словно появление Риты могло бы что-то изменить, и он прекратил бы говорить. Нет, он и при Рите рассказал бы все, что с ним происходило. Просто он был рад, что предоставили возможность рассказать о себе, что его поняли. И вообще, Марк был хорошим человеком, понятливым, умным. Жаль, что они только приятели. – Ты же знаешь Леню Охрименко… Так вот, он встретил в ресторане женщину – точь-в-точь моя Вера. А на следующий день после того, как он мне все это рассказал, ко мне заявились друзья, Маевы, может, знаком. Так вот, Татьяна Маева видела эту лже-Веру на рынке, где она покупала виноград. И она была не одна. И в первом и во втором случаях – с каким-то молодым человеком. Понимаешь, все говорят, что сходство поразительное.
