Он понимал, что комната, в которой проходило свидание с матерью, просматривается и прослушивается. Не мог же он ей сказать правду – мол, мама, я не мог поступить иначе. Я должен был это сделать. Должен был взять вину на себя… Иначе случилось бы ужасное, непоправимое и он навсегда потерял бы Олю.
Не просто было представить себя настоящим убийцей. Но уже когда он надел на себя свитер Юракова и тот разбил ему губу, чтобы все выглядело как можно натуральнее, что-то шевельнулось в нем – что-то нехорошее, черное, что, как подумалось ему тогда, присутствует в каждом человеке от рождения. И он представил себе, что он действительно убил эту красивую молодую женщину. Напал, отобрал все ценное, схватил ее за плечи и ударил головой о стенку. Чтобы она не закричала, чтобы не сбежался народ и его не повязали на месте преступления.
– Слушай, Юраков, зачем тебе это понадобилось? – спросил он его, когда тот, возбужденный и одновременно испуганный, в деталях рассказывал ему, как дело было.
– Деньги были нужны. – Юраков курил, глубоко и жадно затягиваясь. – Я знал, что там собирается богатая публика… К тому же, пойми, я был пьян сильно пьян. Деньги были очень нужны, я задолжал одному типу. Я не собирался никого убивать, да я и не знал, что убил. Просто забрал деньги. Между прочим, я уже не первый раз так. Мать денег не дает, ей самой вечно не хватает. Но как-то все сходило с рук.
– Ты нападал на людей и отбирал деньги?
– А то!
– Как это ты не знал, что убил?
– Просто взял ее за плечи. Она вообще никакая была. Глаза мутные, злые, голова мотается, как у куклы. Она обзывала меня последними словами, ругалась, как матрос. Я взял ее за плечи и… головой о стену. Легонько так… Откуда мне было знать, что у нее такой хрупкий череп?
Он так и сказал: «хрупкий череп».
– Но ты же видел, что она упала?
– Ну и что? Сползла по стеночке.
– А где все остальные были?
– Разбежались… кажется.
– А драгоценности? Как ты их снимал?
– Они сами снимали и отдавали их мне, ругаясь матом. Говорю же, они пьяные были. Я же не у бедных брал, знал, что эти-то еще себе заработают. Сериал за сериалом…
– Послушай, я сделаю все, как ты сказал, но ведь мне же не поверят. Да и опознание покажет, что это не я. Меня не опознают, понимаешь, о чем я говорю?
Они разговаривали в парке. Юраков нервничал. Он не хотел в тюрьму. Он говорил: стоит ему туда попасть, и его там сразу же убьют. За скверный характер. За связь с тем, другим делом, когда он чудом избежал статьи за девчонку (по этому делу проходили его дружки, эту историю на зоне хорошо знают, как знают и о том, что Юраков был далеко не свидетелем, а активным участником).
Бутурлин неплохо играл в карты, об этом никто не знал, кроме четверых из окружения Юракова. У Оли скоро день рождения, и Женя хотел купить ей кольцо с бриллиантом. Он и выиграл сначала. Они играли в котельной, где зимой работал Юраков (он давно уже уволился, но ключи оставил себе), они всегда играли по пятницам на деньги. И Бутурлин часто выигрывал крупные суммы. Но в тот вечер он проиграл. Но проиграл, как оказалось, не только деньги. Вернее, совсем не деньги.
– Наденешь мой свитер, он приметный, по нему тебя и опознают, вот увидишь. Они же все пьяные были, а девчонка-то – вообще дура-дурой, так же, как и те… придурки-пижоны из ресторана. А теперь поехали, я покажу тебе, где это было и как. И цацки отдам… не все, конечно, но отдам. Тогда точно поверят, что это ты. Для них же, главное – дело закрыть.
Бутурлин поехал с легким сердцем в Лялин переулок, знал, что иначе поступить не может. Если повезет, он сядет, а если все же вычислят Юракова, он потеряет Олю. Навсегда.
Ему было ясно, что Юраков многого недопонимает, рано или поздно может выясниться, что Извольскую Женя не убивал, следствие пошло по ложному пути, да ему просто не поверят, наконец! Но кинулся в эту авантюру, считая, что во всей этой наиглупейшей истории виноват только он сам. Зачем согласился на большую игру? Зачем рисковал? И с кем он, вообще, связался?
Разговаривая со следователем, он постоянно ловил на себе не презрительные, а скорее насмешливые взгляды Зимина. Тот не верил ни единому его слову. Пытался выяснить правду. Потом был следственный эксперимент, опознание. Все шло, казалось бы, как по маслу. Прав был Юраков – его опознали по свитеру. Бутурлину показалось даже, что ни Арнаутова, ни два этих недоноска не смотрели ему в лицо, а все больше на свитер. (Свитер вонял так, как воняло все это грязное, гадкое дело, весь этот обман и весь кусок его жизни, испорченный необратимо).
Мать было жалко. Ольга тоже была в шоке. Зато – она жива и здорова.
И вдруг он узнает, что Юраков мертв. Какой теперь смысл брать на себя его вину?
Голова кружилась, его тошнило. Он так опозорился с этим обмороком… Значит, как убивать, так он здоров, а увидеть труп на снимке – и он, мямля, теряет сознание.
Время шло против него. Он должен, должен был как можно скорее рассказать все Зимину! И тогда его выпустят, он встретится с Ольгой и постарается ей все объяснить.
Он заколотил в дверь.
– Что, студент, на свободу с чистой совестью? – пошутил кто-то из сокамерников.
Зимин пил чай, когда к нему привели Бутурлина.
– Еще что-то вспомнил? – мрачным голосом спросил следователь. – Или хочешь сознаться в том, что убил еще несколько человек?
– Нет. Я пришел сказать, что никого не убивал.
– Я сначала тоже так думал, а вот теперь – нет. Я не верю тебе, Бутурлин! Ты так много врал, такое насочинял – Лев Толстой отдыхает.
– Но я, правда, никого не убивал.
– Кто же тогда убил Извольскую?
– Я все расскажу. Это Юраков Валерка ее убил. Случайно. Он не хотел, ему просто нужны были деньги. Он был сильно пьян.
– Ну, это я уже понял. Я не понял другое – тебе-то зачем было устраивать этот спектакль с явкой с повинной, с переодеванием в чужую одежду? Ты думаешь, здесь работают одни кретины?
– Я задолжал Юракову крупную сумму денег. Десять тысяч долларов. Проиграл в карты.
– Так ты еще и в карты играешь?
– У меня способности. Я хорошо играю в карты, часто выигрывал. Мы играли в котельной, по пятницам. У меня есть девушка, Оля, мне нужны были деньги на цветы, подарки. Конечно, мать давала, но не мог же я так часто просить у нее деньги. У Оли должен был быть день рождения, и я хотел купить ей кольцо… дорогое. Мне же так легко доставались деньги… А в тот день, я думаю, карты были крапленые… не знаю, словом, сначала я выигрывал, причем много, остановиться не мог, а потом… проиграл. Я сказал Юракову, что достану деньги через две недели. Я знал, что у матери есть друг, очень богатый человек, и если я объясню ей ситуацию, она попросит у него в долг. А тут, как назло, мать поссорилась с этим мужиком. Нет, потом-то они помирились, просто он оказался очень ревнивым. Короче, я не смог вовремя вернуть деньги. И тогда Юраков прислал ко мне гонца. Тот сказал: если через два дня денег не будет, то…
