– Исчерпывающая характеристика, – усмехнулся Дронго. – Я
боюсь, что вы не совсем понимаете специфику моей работы. Дело не в том, что в
окружении Ледкова сидит какой-то злодей, который сознательно информирует убийцу
обо всех планах вашего шефа. Это может происходить и несознательно, просто вы
рассказываете своей соседке или своему другу о случившихся у вас за день
событиях на работе. При этом вас могут использовать, а вы об этом даже не
догадываетесь.
– Я думаю, что сумела бы определить, где заканчивается
обычный интерес. Но в моём окружении нет и таких людей.
– Ясно. Спасибо вам за помощь. И извините, если мои вопросы
показались вам несколько бестактными…
Она легко поднялась. С интересом взглянула на Дронго,
который встал следом за ней.
– Могу я задать вам один личный вопрос? – вдруг спросила
Дербенева.
– Разумеется.
– У вас есть близкий человек? Я имею в виду женщину. Мне
кажется, такие люди, как вы, бывают достаточно одиноки? Или нет?
– Может быть, – грустно ответил Дронго. – «Знание умножает
печаль». Но я женат…
– Извините, – сказала она чуть смущенно, – до свидания.
Она повернулась и быстро вышла. Он уселся на стул, откинув
голову назад. «Такие люди, как вы, бывают достаточно одиноки», – сказала она.
Дронго закрыл глаза. Она даже сама не представляет, насколько она права.
Погибшая в Вене Натали, оставшаяся в Америке Лона, живущая с его детьми в
Италии Джил. Они, наверно, согласились бы с мнением этой молодой женщины.
Он услышал, как в дверь осторожно постучали. Дронго
подождал, но никто не входил. Секунд через двадцать постучали ещё раз. Он
усмехнулся. Кажется, он точно знает, кто стоит за дверью.
– Входите! – громко крикнул Дронго.
Дверь открылась, и вошел Эмиль Борисович Левин. Сегодня он
был уже в другом костюме, гораздо лучшем, чем предыдущий. Хотя любой костюм
сидел на его фигуре не совсем хорошо. Левин поправил галстук.
– Меня просили зайти, – коротко сообщил он.
– Мне необходимо с вами переговорить, – поднялся из-за стола
Дронго, протягивая ему руку. Пухлая и мягкая ладошка Левина утонула в его
большой руке. Он пожал её слабо, словно опасаясь раздавить руку вошедшего.
– Вас, наверно, интересует этот перевод денег для охраны
Сипакова? – предположил Левин, когда они сели напротив друг друга.
– Верно. Ведь об этом знало не так много людей?
– Никто не знал. Только я, Александр Трофимович Казберук и
наш начальник отдела Света Дербенева. Я видел, как она вышла отсюда. Она,
наверно, вам уже всё рассказала.
– Вы уверены, что никто не знал?
– Абсолютно. Дербенева не тот человек, который будет кому-то
рассказывать о наших служебных делах. Александр Трофимович – бывший
пограничник. Он знает, что такое служебная тайна. Значит, остаётся ваш покорный
слуга. Но я никогда и никому не рассказываю о своей работе.
– Но кроме вас троих о переводе денег знали ещё несколько
человек, – напомнил Дронго.
– Вы же не будете подозревать Геннадия Даниловича или
Евгения Романовича, – развел руками Левин. – Они так переживали за своего
друга.
– А если это всего лишь ловкая уловка? – предположил Дронго.
– Вдруг кто-то из них, или оба вместе, решили избавиться от прежних знакомых,
возможно, знающих какую-то их тайну. Они нарочно приехали ко мне, договорились
о нашем параллельном расследовании, затем якобы обеспечили охраной Сипакова. И
в решающий момент убрали охрану и сделали всё, чтобы его убить. Такое возможно?
Левин поправил очки. С ужасом посмотрел на своего
собеседника.
– Какая у вас неприятная профессия, – с некоторым
отвращением заявил Эмиль Борисович. – Вы обязаны всех подозревать даже
приличных людей. И не верить в их хорошие поступки, подозревая, что за ними
кроются какие-то низменные интересы.
– Вы верите в человеческое благородство? – вдруг спросил
Дронго.
– Представьте себе, да. Иногда такое случается. Хотя,
согласен, в последнее время все реже и реже. Но нельзя терять веру в людей.
Тогда вообще не стоит жить. Вера в Бога и вера в людей – вот на чем мы ещё
держимся.
– Кант сформулировал лучше, – заметил Дронго. – Кажется, он
говорил, что его волнуют две вещи – звездное небо над нами и нравственный
императив внутри нас.
– Именно поэтому я до сих пор верю в благородные порывы
людей. И поверьте моему опыту, Геннадий Данилович действительно хотел
обеспечить безопасность своего друга и очень переживает из-за его смерти. Никто
не просил Ледкова тратить столько денег на этих сотрудников охраны, никто даже
об этом не знал. Он всё делал, повинуясь лучшим побуждениям души.
– Вы первый человек, который считает, что у крупного
капиталиста бывает душа, – улыбнулся Дронго.
– Да, я знаю, – улыбнулся в ответ Левин. – В Германии мне
рассказали гениальную историю на эту тему. Один банкир заказал прекрасный
стеклянный глаз, который можно было вставлять даже в живую глазницу. И он,
меняя глаз, каждый раз спрашивал, где стеклянный, а где настоящий. И многие не
могли угадать три раза подряд. Это было почти невозможно, так как банкир все
время менял место. То правый глаз, то левый. И только швейцар в банке всё время
угадывал. Сколько бы банкир ни менял. Наконец он вообще убрал стеклянный глаз и
спросил, где он сейчас. Швейцар спокойно ответил, что его нет. Но откуда ты
знаешь? – закричал банкир. И тогда швейцар ему ответил: в вашем стеклянном
глазу есть что-то человеческое. Забавно, не правда ли?
– Смешно, – согласился Дронго. – Может, поэтому я не верю в
душевные порывы современных бизнесменов.
– Это смотря какие бизнесмены, – возразил Эмиль Борисович. –
Не все обязательно хапуги и жулики. Среди них есть люди, которые, как Ледков,
начинали с самого нуля. На себе вытягивали производство, набирали людей,
вкладывали все деньги в производство, терпели неудачи, обирали себя и свою
семью, не позволяя себе лишнего, когда все деньги шли в дело. Такие
«американские» капиталисты, если хотите. Они тоже есть. Не все становились
миллионерами в результате мошеннических залоговых аукционов и близости к
власти. Среди бизнесменов встречаются всякие. Есть трудяги, а есть проходимцы.
Как и среди всех остальных.
– Вы действительно верите, что можно стать миллиардером
благодаря бережливости и рачительному ведению хозяйства, за несколько лет? –
насмешливо спросил Дронго.
– Нет, – быстро ответил Эмиль Борисович. – Конечно, это
почти невозможно. Но я мог бы вспомнить случаи, когда людям удавалось
становиться миллиардерами благодаря своему труду и усердию. Хозяин ИКЕА, вы,
наверно, о нем слышали. Или Билл Гейтс. В этом есть нечто волнующее. Самый
богатый человек в мире стал таковым благодаря компьютерным разработкам и своему
уму. Согласитесь, что это блестящий пример правильного применения своих
талантов. Согласен, что не за несколько лет, как большинство наших доморощенных
миллиардеров.
