Рита позвонила Марку и попросила разрешения встретиться с соседом Шаталова. Марк сначала запротестовал, сказал, что это может быть опасно, и тогда Рита заявила ему, что она не намерена круглые сутки торчать на даче и варить клубничное варенье, ей все это надоело и она хочет прокатиться в Питер к своим знакомым художникам, ей звонили и приглашали. Марк понял, что проиграл. К тому же он знал свою жену и ее манеру общаться с людьми, поэтому допустил, что Рите повезет и, быть может, ей удастся разговорить терапевта.
– Ты не одна. Я же чувствую, что ты не одна. С Мирой? – строго спросил он.
– С Мирой. Вот, можешь услышать ее голос.
Мира улыбнулась, взяла трубку:
– Марк, привет. Брось унижать так свою жену недоверием. Она хочет тебе помочь, заодно и развлечется.
– Я переживаю за нее. Кто этот терапевт? Мало ли что с вами может случиться?
– Да нас не двое, а четверо, между прочим! Мы – беременные, а потому вдвойне умные. Не переживай, все будет хорошо.
– А если его нет дома?
– Значит, просто прогуляемся по парку, поедим мороженого. Успокойся, Марк. Все будет хорошо.
– Берегите себя.
– А адрес? Адрес и фамилию этого терапевта дай. Хорошо. Перезвонишь Рите.
Мира вернула телефон подруге.
– Тебе тяжело с ним. Как и мне с Димой. И почему это они так переживают за нас?
– А ты бы хотела, чтобы твоему мужу было все равно, где ты и с кем?
– Нет, конечно, но не до такой же степени.
Позвонил Марк, продиктовал все, что касалось соседа Шаталова.
– А где его дача, не знаешь случайно? – спросила Рита.
– Нет.
Они быстро собрались и выехали из Пристанного. Через час машина уже въезжала во двор дома, где жил врач – Василий Николаевич Соляных.
23
2006 г.
Тамара сняла номер в гостинице неподалеку от Преображенского парка. Адрес этой неприметной ведомственной гостиницы когда-то давно ей дала знакомая девушка-парикмахерша, время от времени встречавшаяся там со своим престарелым московским любовником. Сейчас же, когда Тамаре казалось, что за ней следят или, во всяком случае, могут следить люди Русалкина, ей просто необходимо было спрятаться, забиться в тихую, глубокую нору и переждать какое-то время.
То, что она услышала перед самым отлетом в Москву, потрясло ее. Убийство!!! В ресторане! Она едва успела выйти оттуда, как кто-то выстрелил в Марину! Получалось, что она заставила Марину Русалкину прислуживать ей в ресторане, и, когда та надела на себя форму официантки, ее застрелили. Словно кто-то ждал, когда же она возьмет в руки поднос. «Или же – и об этом было страшно думать – Русалкину убили вместо меня!»
После душа Тамара завернулась в большое полотенце и прилегла на кровать. За окном было тихо, казалось, что Москва, огромная, сверкающая огнями Москва, где-то далеко, и эта гостиница – далеко за ее пределами. И только звуки большого города, его дыхание чувствовалось в воздухе, это было что-то неуловимое, грандиозное и все равно пугающее, как и сама жизнь, которой жила последнее время Тамара.
Звонок телефона заставил ее дернуться, словно в нее вонзили иглу. Она дрожащей рукой взяла мобильник и увидела знакомое и такое родное имя Лара.
– Слушаю!
– Ты где? Как ты? Что с тобой? Места себе не нахожу, – давилась слезами Лара. – Здесь у нас такое! Все в шоке, в панике! Следователь допрашивает Людмилу: кто такая эта Русалкина и как она вообще оказалась в ресторане, да еще и в качестве официантки? Ну и кашу ты заварила! Не послушала меня. Теперь успокоилась? Тома, какой грех ты взяла на душу…
Она сначала не поняла, а когда поняла, перекрестилась:
– Лара, ты что, думаешь, это я? Что это я наняла кого-то, кто выстрелил в нее? Ты на самом деле так думаешь?
– А что еще я могу думать, когда ты все подстроила, спланировала? Ведь тебе же не то важно было, чтобы она прислуживала тебе, а то, что она, похожая на тебя, превратится на время в официантку, то есть – в тебя, в ходячую мишень. Ты знала, чувствовала, что за тобой следят, и подставила вместо себя ее. Ты отомстила. Теперь успокоилась? Тамара… Как же я в тебе ошибалась!
– Лара! Услышь же меня! Я ничего не планировала. Никого не нанимала. Я ничего не знала. Просто мне захотелось, чтобы мы на время поменялись местами!
– А я о чем говорю? Ты все испортила, все, – рыдала в голос Лара. – Ты же не была такой! Я знаю, ты была другой, это деньги тебя так испортили…
– Лара, успокойся, ты же завтра пожалеешь о том, что сейчас говоришь мне. Я ни в чем не виновата! Да, я взяла у них деньги, но ты же сама одобрила это. Мы вместе решили, что их надо наказать. Но это и все. Я не имею к этому убийству никакого отношения! И я удивляюсь, как ты, самый близкий мне человек, могла поверить в то, что я – убийца?!
– Ты изменилась, стала другой. Да я… да я бы все отдала, чтобы только вернуть тебя и ту жизнь, которой мы жили до того ужасного дня, когда ты оказалась на той проклятой даче!
– Лара, успокойся. Прошу тебя: поверь мне. Я ни разу не давала тебе повода думать обо мне плохо. Мы же с тобой все вместе решили…
И тут она поняла, что у нее кончились силы. И вместо того, чтобы Лара как-то успокоила ее, Тамаре пришлось самой успокаивать подругу и убеждать ее в том, что она не убийца. Это было невозможно слушать, и она отключила телефон. Прежде такого с ними никогда не случалось. Их отношения можно было назвать идеальными. Им всегда было так легко друг с другом. Откуда вдруг в Ларе такое недоверие, подозрительность? Неужели она не поняла, что произошло чудовищное совпадение?
Что теперь делать? Как жить дальше?
Она посмотрела на телефон – он показался ей мертвым. Это слишком много для нее значило: Лара молчит, значит, она твердо убеждена, что ее лучшая подруга – убийца. Что ж, теперь очередь Тамары обидеться и замкнуться в себе. Вместо того чтобы пожалеть ее, загнанную в угол, чтобы понять, что она просто чудом избежала смерти, Лара обвинила ее во всех смертных грехах.
Каким-то внутренним чутьем Тамара понимала, что если она и дальше будет раскисать, переживать и бесконечно плакать, то так можно уйти в душевную болезнь, потерять себя. Надо было жить. Пусть все против нее: и случайное, как она теперь понимала, предательство чужой для нее Марины Русалкиной, спасающей свою жизнь, и измена самой близкой подруги. Пусть, пусть!!! Когда-нибудь все равно все, кто знает ее, поймут, что она ни в чем не виновата, что она стала жертвой обстоятельств и просто решила поставить виновных в ее ситуации на место, заставив их расплатиться сполна. Но главное, конечно, это Лара. Когда она поймет, что сделала, какую боль ей причинила, вот тогда пусть ей будет стыдно. А пока что надо жить дальше.
Тамара вспомнила, что еще ничего не ела. Хотя… Как же это – не ела, если совсем еще недавно живая и здоровая Марина Русалкина подавала ей еду? Да только вкуса этой еды Тамара не восприняла. Зато почувствовала другой вкус – вкус мести. А что она чувствует сейчас, когда знает, что Марины нет в живых? Что? Она не могла найти ответ на этот вопрос. Разве что она еще не осознала смерть своей некогда любимой клиентки. Как же все изменилось, как исказилось, разрушилось…
