– В карманах у него пусто, никаких меток или бирок. Если бы у нас не оказалось его фотографии и описания – мы получили их сегодня утром из Бирмингема, – было бы чертовски трудно опознать покойного.
Вокруг трупа сгрудилась группа мужчин. Один из них оказался врачом. Он предоставил в их распоряжение кое-какие сведения, которые лишь укрепили мистера Ридера в его мнении. Но главное подтверждение он получил, осмотрев раскинутые в стороны руки бездыханного тела.
Поблизости не обнаружилось следов автомобиля, а ветки на кустах, за которыми и лежал труп, не были изломаны. Случившееся можно было принять за самое обычное самоубийство, и врач первым высказал подобное мнение.
Рядом с телом был обнаружен револьвер. Очевидно, Джордж Гельпин погиб от выстрела в упор, поскольку на пальто виднелось пулевое отверстие с обожженными краями.
– Он у вас?
Один из детективов, ожидавших их приезда, вынул оружие из кармана. Им оказался небольшой шестизарядный кольт.
– На затыльнике выцарапаны инициалы, – сообщил он. – «Ф. С.».
С этими словами он протянул оружие Гейлору.
– «Ф. С.», – нахмурился инспектор. – Такие инициалы встречаются довольно часто и могут принадлежать кому угодно.
– Франку Сифилду, например, – заметил мистер Ридер, и Гейлор с открытым ртом уставился на него.
– С чего это вдруг он должен принадлежать Сифилду? Это совершенно невероятно, Ридер.
Однако, когда они вернулись в Лондон и мистер Ридер позвонил партнеру Сифилда, Гейлор обнаружил, что предположение вовсе не является столь диким и несообразным, как ему показалось вначале. В Скотленд-Ярд приехал Томми Энтон и с ходу опознал оружие.
– Он принадлежит Франку, – уверенно заявил он. – Он постоянно носил с собой револьвер. Насколько мне известно, особых причин на то не было, но он всегда был склонен к мелодраматичности.
Джоан Ральф уже уехала в Бишопс-Стортфорд, и с ней связались по телефону. Она тоже видела револьвер и описала его довольно подробно.
– Ничего не понимаю, – заявил Гейлор.
Мистер Ридер положил трубку телефона. Они сидели в комнате инспектора в Скотленд-Ярде, куда из соседнего ресторана принесли поздний ужин.
– А мне, напротив, все понятно, – заявил мистер Ридер. – Все дело, наверное, в моем чрезмерном оптимизме. А еще в том, что необычный склад ума частенько уводит меня в сторону.
– Но, предположим, это самоубийство… – начал Гейлор и замолчал.
– Вы подумали о том, что нет ничего необычного в том, что самоубийца пытается максимально затруднить опознание своего тела, удалив с него все метки и опознавательные знаки? – осведомился мистер Ридер. – Совершенно верно. Но скажите мне вот что: почему на нем такой поношенный костюм и почему он обут в комнатные туфли?
– Ботинки, – возразил Гейлор. – Это штиблеты на резинке.
– Нет, это именно комнатные туфли, – стоял на своем мистер Ридер. – Кстати, почему на них нет следов грязи? И почему костюм на нем мокрый спереди, а спина, на которой он лежал, почти сухая? Всю прошлую ночь шел дождь, и он не мог идти по лесу без того, чтобы не промокнуть до нитки.
Гейлор задумчиво потянул за оттопыренную верхнюю губу, с отвращением глядя на остатки своего ужина.
– Теннант доложил мне, что сегодня днем вас попытались взорвать. Разумеется, это дело рук банды Писарро. Кеннеди?
– Собственной персоной, – с легкомысленным видом отозвался мистер Ридер. – Теперь я уже ничему не удивляюсь. Свою экономку я отправил погостить к матери, у большинства экономок есть матери, к которым они могут уехать на время. Сегодняшнюю ночь я намерен провести здесь.
– Где это «здесь»? – полюбопытствовал Гейлор.
– Это секрет, – серьезно ответил мистер Ридер.
Они вместе вышли из Ярда, и тут Гейлору пришла в голову одна идея.
– Если вы хотите на время оказаться вне досягаемости, то почему бы вам не отправиться в Сент-Маргаретс-Бей? Думаю, там вы будете в безопасности.
– Прекрасная мысль, – согласился мистер Ридер. – Ничего лучше и быть не может, но, к сожалению, доктор все еще пребывает в Лондоне.
Он направился к себе в контору. Его сопровождал один из детективов, приставленных для защиты. Второй обосновался в комнате мисс Жиллет – мистер Ридер подозревал, что он попросту спит там, поскольку прошло некоторое время, прежде чем он открыл ему дверь.
– Вам телеграмма, – сообщил он и протянул ее мистеру Ридеру. Она была от доктора Ингама. Не мог бы мистер Ридер приехать к нему как можно скорее? В Грейне произошли кое-какие знаменательные события.
Телеграмма была отправлена из Дувра. Мистер Ридер передал свой ответ по телефону. Он рассчитывал прибыть завтра в три часа пополудни. А потом он сделал нечто странное: вопреки собственным намерениям отправился к себе домой на Брокли-роуд, где и переночевал в пустом особняке в отсутствие экономки. Как это ни странно, но сон его никто не потревожил.
Не вернись он домой, наверняка не получил бы письма, которое пришло с утренней почтой. Оно было от мисс Жиллет. Она сообщала, что более не работает у него. Прочтя его, мистер Ридер удовлетворенно вздохнул.
…полагаю, я должна помочь Томми, – писала она. – Преподобный доктор Ингам пообещал помочь ему начать новое дело. Доктор Ингам был чрезвычайно любезен, и я вечно буду благодарна вам за то, что вы невольно познакомили с ним Томми. Он написал мне перед тем, как вчера уехал из Лондона, предположив, что я могу оказаться полезной при создании этого нового дела. Думаю, вы будете рады прочесть его приписку, поэтому я оторвала ее.
Мисс Жиллет заверяла мистера Ридера в своем искреннем к нему расположении.
Полоска бумаги, приложенная к письму, содержала несколько строчек, написанных рукой доктора:
…P.S. Я никогда не прощу себе, если по моей вине мистер Ридер лишился своего секретаря. Я проникся к нему глубочайшим уважением.
– Гм… – пробормотал мистер Ридер. – Как мило… как невероятно любезно с его стороны!
Он обращался к кофеварке и электрическому тостеру, но, по правде говоря, он никогда не бывал столь словоохотлив и красноречив, как в разговорах с неодушевленной аудиторией.
Экономка вернулась утром и под его личным присмотром собрала потрепанный саквояж. К обеду он уже побывал у себя в конторе, где встретился с Гейлором (по взаимной договоренности) и передал ему стопку каблограмм, прибывших сегодня утром. Инспектор небрежно просмотрел их с пятого на десятое.
– Все это мне уже известно, – заявил он. – Девять из семнадцати подписчиков-англичан в Синдикате Писарро числятся пропавшими без вести. Могу добавить вот еще что: с ними исчезла и бо́льшая часть восьмидесяти тысяч фунтов. Кстати, на Джека Элсби у меня больше ничего нет. Я еще подержу его под замком для его же блага, но на будущей неделе его выпустят.
