– Правильно, если бы она открыла бар в присутствии своей жертвы, то вряд ли мужчина, оказавшись перед таким богатым выбором, смог бы удержаться. Пользуясь случаем, он выбрал бы что-нибудь дорогое, роскошное, а этого нельзя было допустить, никто не должен был догадаться, что в отсутствие хозяина здесь кто-то бывает, – продолжала рассуждать Рита.
– Вот поэтому она и использовала домашнее вино. Что дальше? – Мира с интересом наблюдала, как Рита осматривает комнаты, открывает шкафы с задумчивым видом.
– А ничего. Где спальня?
Мира вошла туда, как входят в жаркий знойный полдень в ледяную воду – чуть не задохнувшись.
Все было чисто прибрано. Вот только мебель переставлена и постель заменена на другую. Вероятно, так распорядился Дмитрий.
– Здесь все было не так. Думаю, Ольга Ивановна по просьбе Дмитрия сделала небольшую перестановку. Вот, к примеру, эти тумбочки она сдвинула к окну, зеркало перевесила на противоположную стену. Да и кровать стояла не совсем так, она тоже сдвинута. Думаю, она была здесь не одна, с каким-нибудь мужчиной, который и помогал ей это сделать, – может, сосед. Вот и представь себе, Рита, я выхожу из ванной, волнуюсь страшно… Едва дыша переступаю порог спальни и вдруг вижу, что мой жених крепко спит. Причем отвернувшись к стене. Он был с головой укрыт одеялом. Я сначала присела, стала разговаривать с ним, а потом, поняв, что он никак не реагирует на мои слова, потянула за одеяло, кажется, и увидела вместо его белокурых волос – темные. А потом увидела, что это не он, а совершенно другой человек.
– Какой кошмар! Ты не закричала?
– Не помню. Я разозлилась, это точно. Почему-то я сразу решила, что Караваев решил меня подставить. Разные мысли в голову полезли – одна отвратительнее другой. А остальное ты знаешь – я сбежала.
– Ты мне что-то рассказывала о фужерах.
– Это Ольга Ивановна говорила, а я случайно услышала. Фрида, как мы ее называем, после того как были использованы фужеры, в которые она наливала вино с ядом, мыла их, протирала и возвращала на свое место, пойдем, покажу куда.
В гостиной в стеклянном шкафу стояло немного посуды, в том числе и злополучные фужеры с широкой золотой каймой.
– Сейчас тех двух фужеров нет, их взяли на экспертизу. Но Ольга Ивановна утверждает, что два последних фужера были поставлены на ножки, понимаешь? Видишь, вот эти стоят ножками вверх, по словам домработницы, так они дольше не запылятся. А два последних – ножками вниз, как все обычно и ставят.
– Получается, что эта Фрида была либо невнимательна, либо ей было просто все равно, каким образом их ставить – главное, чтобы на фужерах не было отпечатков ее пальцев.
– Да она могла поставить их так просто машинально. Не исключено, что она очень торопилась, но и оставить их на кухне не могла – это бросилось бы в глаза.
– А труп не бросился бы в глаза?
– …как не оставила и остальную посуду, из которой они ели салаты. Но все это тоже со слов домработницы. Ей было неприятно, что люди, имеющие отношение к убийству, ели приготовленную ее руками еду.
– Так, может, она все-таки хотела и с Концовником проделать то же, что и с остальными жертвами, – выбросить его в окно, но не успела? Ей кто-то помешал? Потому что эти фужеры, которые могут показаться мелочью, на самом деле – далеко не мелочь! Ведь если Фриде было все равно, куда и как ставить эти фужеры, если вообще не протирать их и оставить прямо на столе, среди остальной посуды, то она бы так и поступила – стерла бы все следы и оставила. Как оставила и тело своей жертвы на кровати. Но я все же склонна думать, что она, следуя своему четко отработанному и уже проверенному плану, собиралась избавиться от тела доктора и выбросить его, чтобы потом отвезти, скажем, и положить возле собственного дома. И тогда, быть может, никакого трупа в квартире бы и не было!
– Да, скорее всего, так оно и было. Но ей что-то или кто-то помешал. Звонок в дверь, по телефону… Получается, что она успела лишь помыть и спрятать посуду и… сбежать.
– Знаешь, какой-то легкомысленной эта Фрида получается. И преступления у нее сляпаны кое-как. Словно задумав, предположим, настоящие, имеющие под собой серьезную причину убийства, она не могла совершить их в более безопасном для нее месте. Да на природе, к примеру! Зачем было так рисковать? Правильно твой Караваев говорит: Фрида – ненормальная. А поскольку мы с тобой нормальные и пытаемся объяснить себе ее преступления с точки зрения нормальных женщин, у нас с тобой ничего не получится. Здесь действительно не обойтись без психиатра.
– Но я не могу сидеть и ждать, пока какой-то там психиатр составит хотя бы поверхностный портрет Фриды. Надо действовать!
– Согласна, – сказала Рита. – Давай набросаем план. Итак. Сколько у нас трупов?
– Много. Слишком много даже для одной разъяренной женщины.
– Четыре. Припомним: Прусаков Андрей Васильевич – тридцать три года, менеджер по продажам, фирма «Антей плюс». Марку удалось поговорить с подружкой жены, женщиной по имени Наташа. С ее слов получается, что Прусаков был бабником, у него были любовницы, его жена уже измучилась с ним и собиралась разводиться. Вернее, подумывала об этом, но никак не могла решиться. Красивый мужчина, которому все легко сходит с рук.
– Понятно. Уверена, что и эта самая Наташа была с ним. Враг в доме – самая близкая подруга.
– Вот и Марк тоже так считает. Дальше. Илья Карлов. Это уже мой знакомый. Я была знакома с ним лично, он даже пытался ухаживать за моей родной сестрой. Не сказать, чтобы он был красавцем, вовсе нет, но обаятельный, немного странноватый, еще – талантливый, общительный, яркий, большой оригинал.
– И тоже бабник?
– Вот этого я бы не сказала. Безусловно, ему нравились женщины, но он никогда не был сердцеедом. Скорее наоборот – женщины его использовали. Тянули с него деньги, обманывали, подчас даже смеялись над ним. Мне всегда казалось: для того чтобы Карлуша женился, он должен кого-нибудь полюбить по-настоящему.
– Так, может, он и полюбил нашу Фриду?
– Судя по тому, что она натворила, личность она, безусловно, неординарная, но и нездоровая… не знаю. Ничего не могу сказать. Но уверена: я должна встретиться с теми, кто общался с Карлушей в последнее время, кто знал, с кем из женщин у него были близкие отношения.
– Уже двое. Кто третий?
– Поэт – Виктор Пьянков. Тоже вроде бы творческая личность, но о нем, я уверена, никто в городе толком и не слышал. Так, писал какие-то стихи, рассказы – и все это со слов матери. Марк сказал, что он вообще был маменькиным сыночком, в основном жил с ней за городом, на даче, но время от времени посещал городскую квартиру, которую они, кстати, люди небогатые, почему-то не сдавали.
– Из чего можно сделать вывод, что этой квартирой поэт пользовался в своих личных целях.
– Вот и я тоже так думаю. Его и нашли рядом с домом, во дворе. Марк говорит, что он тоже внешне довольно интересный мужчина, хотя совершенно не похож по типу ни на одного из своих, мягко говоря, предшественников. Они, получается, все разные, но одинаково привлекательные для женщин.
