У Гоминьдана хреновые пилоты, да и машины – тоже невесть что. Ведь «Аэрокобры» не зря поставлялись в СССР по ленд-лизу – в Англии и Штатах этот истребитель считали малоценным.
А вот советским летчикам «Аэрокобра» понравилась. Ее мотор располагался необычно – не спереди, а позади кабины. И спину прикрывал, и центр тяжести смещался для пущей маневренности. Да и жара не напускал в кабину, как на «Ла-5». Четыре пулемета и одна 37-миллиметровая пушка давали пилоту шанс справиться с противником всего одним метким выстрелом.
С другой-то стороны, так и выходило, ибо скорострельность у той пушки была три выстрела в секунду, а боезапас и вовсе смешной – тридцать снарядов.
Самый же главный изъян заключался, как ни странно, в основном достоинстве – расположении двигателя. Высокая маневренность – да, но и свалиться в штопор можно было из-за пустяковой ошибки. Малейшая небрежность на глубоком вираже, боевом развороте или в верхней точке петли – и срыв.
– Я – Варяг! Зорин, ты у нас спец по «верхним» или по «нижним»?
– Да мне все равно, товарищ маршал, кого валить!
– Бери четверку, валишь желтопузых сверху. Краюхин, твои желтопузики снизу.
– Понял.
– Бауков, выделишь четверку на правую девятку – на ту, что к северу от нас.
– Понял!
– Северцев, поработаешь моим ведомым.
– Есть!
– Валим ведущего левой девятки!
«МиГи» не поспели набрать большой высоты, шли на пяти тысячах метров.
– Атакуем!
«Мигари» первыми выдали очереди, пуская их «Мародерам» в лоб.
«Мародерские» пулеметы, стационарные и подвижные, ответили тем же, вот только у «МиГов» калибр был втрое больше – пушка есть пушка. Артиллерия!
Снаряды разнесли застекленные носы парочке бомбардировщиков, раскурочили несколько двигателей, на ведущем левой девятки – оба, и тот замедленно, плавно заскользил вниз, по косой входя в воды залива.
Ведомые, отягощенные бомбами, сразу сломали строй, стали расползаться, два «Мародера» столкнулись плоскостями. Один из них вильнул, и законцовка крыла попала под удар пропеллера.
Крыло-то пострадало не слишком, а вот лопасти винта погнулись, превращая мотор в миксер.
– Северцев! Добавь ему для симметрии!
Меткая очередь расколотила «тараненному» бомбовозу второй мотор. «Мародер» полетел в воду.
Поперек курса жилинского «МиГа» мелькнула «Аэрокобра». Заполошный истребитель вошел в боевой разворот и даже выпустил пару снарядиков, один из которых задел «мигарь», порвав обшивку фюзеляжа. Но в следующую секунду «Аэрокобра» вошла в плоский штопор и рухнула в воду, как летела и вертелась – брюхом.
– Аганина подбили!
– Аганин!
– Тут я… Мотор заглох!
– Дотянешь до земли?
– Вряд ли… Подберусь поближе к берегу.
– И прыгай! Жилет не забыл?
– Никак нет!
– Антоха, прикрой! Атакую!
– Идем с набором.
Сразу парочка «Аэрокобр» сорвалась в штопор – это было красиво: кружась все быстрее, истребители столкнулись над самой водою и разлетелись на пылающие обломки, походя на две громадные шутихи.
Один из «Мародеров» распахнул бомболюки, и фугаски посыпались вниз. Высоты хватило, и бомбы стали рваться внизу, поднимая белые столбы пены, дыма и брызг.
Дурной пример заразителен, и вот уже добрая эскадрилья «Мародеров» избавилась от груза. Разворачиваясь в опасной близости друг к другу, бомбардировщики блеснули опознавательными знаками на крыльях – двенадцатилучевыми белыми солнцами в синих кругах.
– Командир! Уходят!
– Бауков! Догнать и утопить!
– Есть!
Жилин сразу же направил истребитель на подмогу группе Зорина и Краюхина. Половина «Аэрокобр» уже канула в воды залива, остались самые упорные или умелые.
Иван не делал скидку на плохую обученность китайских пилотов – враг есть враг, не стоит его недооценивать. Китайцы всегда были плохими воинами, они брали числом, но какая разница, отчего именно тебя подобьют? Даже полный неумеха может попасть точно в цель, хотя бы и случайно.
Пропустив поверх себя дымные жгуты трассеров, Жилин атаковал верткую «Аэрокобру». Та неожиданно ответила пулеметным огнем. Кончился боезапас для пушки? Или это уловка? Рисковать Иван не стал – сделав боевой разворот, обстрелял гоминьдановца издали. Не попал, но китайский пилот неожиданно открыл дверцу и выпрыгнул с парашютом, покидая целый и невредимый самолет.
Трусость сыграла с ним злую шутку – выпрыгивая вбок, летчик приложился о хвостовое оперение и закувыркался вниз, видимо, без чувств. Ну, пусть винит конструкторов «Аэрокобры» – это им пришло в голову присобачить к кабине дверцу, а не обычный фонарь.
– На двенадцать часов, тридцать градусов ниже!
– Прикрой, атакую!
– Сзади! Отсекай! Отсекай!
– Быстрей атакуйте!
– Прикрываю вас!
– Разомкнуться! Набираем высоту.
– Командир! Вальцев подбит!
– Сильно?
– Горит!
– Вальцев! Прыгай!
– Дотяну как-нибудь…
– Прыгай! Это приказ!
– Есть…
Набрав высоту, Жилин обнаружил всего два китайских истребителя, метавшихся, как лисицы на облаве. Вот одна из «Аэрокобр» умудрилась зайти «МиГу» в хвост – и ее отбросило выхлопом. Тяга у движка была слабенькая, но ее хватило, чтобы завалить самолет противника, после чего тот сам довершил начатое – завертелся в штопоре.
Последнюю из «Аэрокобр» попросту расстреляли – четверка Зорина дала короткие очереди, и вражеский истребитель развалился в воздухе.
– Я – Варяг. Отходим.
* * *
Под колесами «мигаря» дрогнула палуба авианосца, аэрофинишер резко осадил самолет, и Жилин увел его на место.
К машине сразу же поспешил новый техник, порекомендованный самим Кузьмичом (Иван продолжил традицию, именуя «новенького», здоровенного дядьку, Макарычем), и кто-то незнакомый, в погонах полковника.
– Товарищ маршал! – прогудел Макарыч и кивнул на полковника, развернувшись к тому по-медвежьи, всем корпусом: – Война!
Глава 13
Тотальная война
Западная Франция, Сен-Дизье, 16 сентября 1945 года
Уинстон Черчилль говорил в те дни: «Уничтожение военной мощи Германии повлекло за собой коренное изменение отношений между коммунистической Россией и западными демократиями. Они потеряли своего общего врага, война против которого была почти единственным звеном, связывавшим их союз. Отныне русский империализм и коммунистическая доктрина не видят и не ставят предела своему продвижению и стремлению к окончательному господству…»
