Из темноты ударяет порыв прохладного воздуха. В лучах восходящего солнца я вижу уходящую вглубь небольшую лестницу. Лидия нетерпеливо улыбается:
– Хочешь взглянуть?
– Нет, – отвечаю я.
– Я настаиваю, – не отступает она. – Потому что иначе ты пойдешь к морю. И тебя схватят солдаты, они тебя убьют и четвертуют, и в следующий раз, когда я увижу твое лицо, твоя голова будет венчать острый деревянный шест.
Я сглатываю. Это в мои планы не входит. Я знаю, что могу избежать неприятностей, но для этого придется пройти многие мили по раскаленной пустыне. Здесь, по крайней мере, я смогу переждать завоевание.
– Ты правда думаешь, что захват будет быстрым?
Она кивает:
– Отец запас много провизии. И игры, чтобы провести время, и оборудовал очень удобные комнаты. Следуй за мной.
Повернувшись спиной к лазу, она начинает медленно спускаться, осторожно ступая по перекладинам лестницы. Я дожидаюсь, когда она скроется из виду, и следую за ней.
Я уже на третьей перекладине, когда издалека доносится блеяние Кира. Я поднимаю голову и вижу, что он скачет к нам, а за ним бежит группа мужчин.
– Караи! – кричит один из них.
Массарим!
Я ускоряю спуск, но замечаю блеск в руке брата. Коса.
– Кто это? – спрашивает Лидия.
– Не важно! – отвечаю я.
– Отец?
Она взбирается по лестнице назад.
– Как закрыть эту стелу? – тороплю ее я. – Лидия, пожалуйста, один из них бежит за мной!
Она спрыгивает вниз. В следующее мгновение я слышу глухой скрежет. Над головой возникает тень, и я схожу с лестницы, боясь быть раздавленным колонной.
На дне лаза открывается длинный коридор, в конце которого с факелом в руке стоит Лидия. Я поспешно сдергиваю с плеча мешок и бросаю его девочке. С приглушенным звоном он падает к ее ногам.
– Что это? – спрашивает она.
– Беги! – кричу я. – Спрячь это там, где никто не найдет! Просто беги! Я сразу за тобой!
– Но… – возражает она.
Я слышу над собой громкий металлический звон. Поднимаю глаза.
Наверху лестницы Массарим всадил лезвие косы между основанием стелы и краем лаза. Его лицо скрыто в тени, но все же я узнаю его. Он смотрит вниз.
– Доброе утро, мой брат, – говорит он. – И большое тебе спасибо. Ты помог мне даже больше, чем думаешь.
Повернувшись, он начинает спускаться.
Глава 8
Воскрешение
Меня разбудило дыхание Торквина. Плохая новость – оно воняло, как только что убитый ежик. Хорошая новость – это стало первым признаком, что я не был мертв.
Отвернув голову от вони, я понял пять вещей:
1. Я очнулся от сна, в котором на меня вот-вот должны были напасть.
2. Я вернулся в реальность, где на меня только что напали.
3. Дружище Когда-То-Рыжебородый-Но-Теперь-Без-Бороды, неся меня на руках, поднимался по лестнице. Быстро.
4. Мешок с осколками все еще был завернут вокруг моей правой руки.
5. Насколько я мог судить, в моем теле отсутствовали дырки от пуль.
– Упал прямо на тебя, – сказал Торквин. – Извини. Пуля была рядом.
Держа меня точно буханку хлеба, он прогрохотал по лестнице и ворвался в палату. Брат Асклепиус стоял, склонившись над Марко, но при нашем неожиданном появлении резко обернулся.
– Отойди, – приказал Торквин. – Мы сейчас его вылечим.
Позади нас с лестницы слышался топот нескольких пар ног. Асклепиус моргнул и, заикаясь, произнес:
– М-мне очень жаль, но Марко… он…
Торквин поставил меня на ноги рядом с койкой Марко. Солдаты были уже в дверях, но меня это не волновало. В миг, когда я наклонился над своим другом, весь воздух будто выдавило из палаты. Марко лежал лицом вверх и не мигая смотрел прямо на ослепительно яркие флуоресцентные лампы. Его кожа приобрела нездоровый бледно-серый оттенок. От рук тянулась целая связка трубок, подсоединенных к строю мониторов. Все они злобно пищали. И показывали прямые линии.
Что означало отсутствие сердцебиения. Никаких признаков жизненной активности. Грудь Марко была абсолютно неподвижна.
Я с трудом фиксировал голос Алии, приказывающей своим телохранителям убрать оружие. Ко мне подошли Элоиза и Касс.
– Он что… – начала Элоиза.
Брат Асклепиус положил руку мне на плечо:
– Я сделал все, что мог…
Я их не слышал. Не собирался слушать. Вместо этого я рывком открыл мешок, сунул руку внутрь и вытащил один из осколков. Об один из его острых краев я порезал палец. Но главное – он был не меньше четырех дюймов в длину.
Это все, что нам было нужно.
– Джек, – сказал Касс, – это не сработает…
Я с силой прижал осколок к груди Марко.
– Он больше, чем тот, что мы использовали с Эли, – отозвался я.
– Но Эли была жива, – невнятно из-за катящихся по щекам слез возразил Касс. – Человек должен быть жив.
Я заставил себя не слушать. Он ничего не говорит… ничего не говорит…
Еще сильнее надавил на все еще неподвижную грудь:
– Давай же, Марко… Давай…
Врач крепко взял меня за руку и попытался оттянуть от койки:
– Джек, послушай меня. Слишком поздно.
В голове будто что-то зажужжало, может, сработал сигнал тревоги. По лбу катился пот, раздражая глаза. Осколок стал теплым на ощупь. Кровь из пореза на пальце впиталась в рубашку Марко. Краем глаза я увидел подходящую ко мне Алию. Видимо, я закричал на нее, потому она резко остановилась.
– Как долго Марко мертв? – спросила Алия.
– Почти две минуты, – ответил Асклепиус.
– Отпустите руку мальчика, доктор, – сказала она. – Не пытайтесь увести его от друга.
– Но… – хотел возразить врач.
– Я сказала отпустить его, Асклепиус! – сорвалась она.
Хватка врача ослабла. Касс и Элоиза встали по бокам от меня. Касс положил руку поверх моей. Мои пальцы свело судорогой. Казалось, осколок прожигает дыру у меня в ладони. Он уменьшался, как и его предшественники.
– Почти… почти все, Касс, – прошептал я.
Касс сжал пальцами мою кисть и поднял ее.
– Он нам нужен, Джек, – сказал он.
Все мое существо протестовало, но я позволил ему это сделать. Осколок остался у меня в ладони. Теперь он был размером с пятицентовую монету.
– В этот раз это не сработает, Джек, – мягко произнес Касс. – Марко больше нет.
