Я решил, что не желаю сейчас об этом думать – именно так решал все свои проблемы старый Джейкоб, – и вместо этого сосредоточился на том, что позволяло полностью отрешиться от этих мыслей – на пустóте и том, что произойдет, когда она проснется. Похоже, Бентам намеревался ее у меня забрать.
– Мне хотелось бы взять ее с собой, – прошептал я. – Она помогла бы нам разделаться с любым, кто встал бы у нас на пути. Но скорее всего, машина не будет без нее работать и ей придется остаться.
– Мне кажется, Джейкоб, ты начинаешь к ней привязываться. – Эмма смотрела на меня, приподняв одну бровь. – Не забывай – стоит тебе зазеваться, и это существо сожрет тебя живьем.
– Да знаю, знаю я, – вздохнул я.
– Кроме того, возможно, разделаться со всеми будет не так уж просто. Наверняка твари умеют обращаться с пустотами. В конце концов, они сами когда-то ими были.
– Ты обладаешь уникальным даром, – произнес Рейналдо, впервые за последний час обратившись непосредственно к нам.
Он ненадолго покинул свой наблюдательный пост у пустóты и обшарил кухонные шкафчики в поисках еды, после чего они с Матушкой Пылью расположились за столиком, чтобы подкрепиться куском сыра с голубоватыми прожилками.
– Но это очень странный дар, – отозвался я. Я уже некоторое время размышлял над тем, насколько дико выглядят мои способности даже для странных людей. Но до сих пор мне не удавалось отчетливо сформулировать свои размышления. – В идеале не должно быть никаких пустот. И если бы их не было, мне нечего было бы видеть своим особенным зрением, и никто бы не понимал жуткий язык, на котором я умею говорить. Никто даже не догадался бы, что у меня есть какие-то особые способности.
– Что ж, сейчас твое присутствие здесь очень кстати, – ответила Эмма.
– Да, но… Тебе все это не кажется какой-то случайностью? Я мог родиться когда угодно. И мой дед тоже. Пустоты существуют только последние сто лет или около того. Но так уж вышло, что мы оба родились именно сейчас, когда мы нужны. Почему?
– Я думаю, это не могло не произойти, – ответила Эмма. – Или, возможно, всегда существовали люди, способные делать то, что делаешь ты, только они об этом не догадывались. Возможно, очень многие люди проживают свою жизнь, даже не подозревая о том, что они странные.
Матушка Пыль наклонилась к Рейналдо и что-то прошептала.
– Она говорит, что это ни первое, ни второе, – перевел юноша. – Скорее всего, твой истинный дар заключается вовсе не в манипулировании пустотами. Это лишь самое очевидное его применение.
– Что ты хочешь этим сказать? – удивился я. – В чем еще он может заключаться?
Матушка Пыль зашептала снова.
– Все гораздо проще, – вслух произнес Рейналдо. – Точно так же, как одаренный виолончелист рождается не со способностями играть именно на этом инструменте, но к музыке в целом, ты не родился лишь для того, чтобы управлять пустотами. Ни ты, – обратился он к Эмме, – чтобы зажигать огонь.
Эмма нахмурилась.
– Мне больше ста лет. Мне кажется, что за это время я успела изучить свои странные способности. И я совершенно точно не умею управлять ни водой, ни воздухом, ни землей. Можете поверить, я пробовала это делать.
– Это не означает, что ты действительно на это не способна, – возразил Рейналдо. – С раннего детства мы распознаем некоторые из своих талантов и сосредоточиваемся на них настолько, что исключаем все остальное. Дело не в том, что у тебя нет других способностей, а в том, что ты их не развивала.
– Интересная теория, – хмыкнул я.
– Суть в том, что твой талант управления пустотами не так уж случаен. Твой дар развился в этом направлении, потому что это именно то, что от тебя потребовалось.
– Если это так, почему все остальные не умеют контролировать пустóты? – поинтересовалась Эмма. – То, что делает Джейкоб, пригодилось бы любому из нас.
– Потому что только его талант способен развиваться в этом направлении. Когда не было пустот, таланты странных людей с родственными ему душами, вероятнее всего, проявлялись как-то иначе. Говорят, что в Библиотеке Душ работали люди, способные читать странные души, как книги. Если бы эти библиотекари жили сейчас, возможно, они были бы точно такими, как Джейкоб.
– С чего ты это взял? – спросил я. – Что общего между способностью видеть пустот и талантом читать души?
Рейналдо посовещался с Матушкой Пылью.
– Похоже, ты умеешь читать сердца, – наконец произнес он. – В конце концов, ты увидел что-то хорошее в Бентаме. Ты предпочел его простить.
– Простить его? – изумился я. – За что мне его прощать?
Матушка Пыль поняла, что сказала лишнее, но идти на попятную было поздно. Она что-то прошептала на ухо Рейналдо.
– За то, что он сделал с твоим дедушкой, – озвучил он.
Я обернулся к Эмме, но она растерялась не меньше моего.
– И что он сделал с моим дедушкой?
– Я ему все расскажу, – раздался голос, а затем в кухню, хромая, вошел и сам Бентам. – Это мой позор, и признаться в нем я должен сам.
Он зашаркал мимо раковины, пододвинул к себе стул и сел лицом к нам.
– Во время войны твоего дедушку очень ценили за его особые способности и умение обращаться с пустотами. Я и еще несколько технологов решили попытаться воспроизвести его способность и наделить ею других странных людей. Создать своего рода вакцину и привить ею всех остальных. Если бы мы все смогли их видеть и ощущать, они не представляли бы собой угрозу и война против них была бы выиграна. Твой дедушка был очень благородным человеком и пожертвовал очень многим. Но самой большой его жертвой стало согласие участвовать в этом проекте.
Эмма напряженно слушала Бентама, и мне было ясно, что все это она слышит впервые.
– Мы взяли совсем немного, – продолжал Бентам. – Лишь крошечный кусочек его второй души. Мы думали, что это то, чем он может поделиться без вреда для себя. Или что недостающая часть будет быстро восполнена, как при донорстве крови.
– Вы забрали у него душу, – дрогнувшим голосом произнесла Эмма.
Бентам поднял руку и показал ей участок длиной в полдюйма между указательным и большим пальцами.
– Вот столько. Затем мы разделили образец и ввели его нескольким испытуемым. И мы действительно добились желаемого эффекта, но он был слишком кратковременным. Повторные введения материала лишали испытуемых их собственных врожденных способностей. Эксперимент потерпел неудачу.
– Что стало с Эйбом? – спросила Эмма. В ее голосе я уловил ту особую злость, которую она направляла на людей, причинивших вред тем, кого она любила. – Что вы сделали с ним?
– Он ослабел, и его талант рассеялся, – ответил Бентам. – До процедуры он очень напоминал юного Джейкоба. Его способность контролировать пустóты была решающим фактором в нашей войне с тварями. После процедуры стало ясно, что он их больше не контролирует и его второе зрение стало мутным. Я слышал, что вскоре после этого он навсегда покинул странный мир. Он опасался того, что будет представлять опасность для своих друзей, вместо того, чтобы им помогать. Он чувствовал, что уже не способен их защитить.
