– В настоящий момент им ничто не угрожает, – в свою очередь перебил ее Бентам. – Я разобрался с этой проблемой, и угрожающая им опасность не настолько велика, как вы полагаете. До полуночи еще очень далеко.
– Откуда вы знаете? – быстро спросила Эмма. – Что значит «до полуночи»…
– Что значит, вы разобрались с этой проблемой? – вмешался я.
– Всему свое время, – повторил Бентам. – Я понимаю, это очень трудно, но имейте терпение. Я не могу рассказать все сразу, тем более когда вы находитесь в таком плачевном состоянии. – Он протянул к нам руку. – Вы дрожите от холода.
– Ну, хорошо, – согласился я. – Пойдемте пить чай.
– Отлично! – воскликнул Бентам и дважды стукнул тростью о пол. – ПТ, за мной!
Медведь с довольным видом заворчал, поднялся на задние лапы и заковылял, переваливаясь, как коротконогий толстый человечек, туда, где стоял Бентам. Затем он наклонился, поднял его и понес, как ребенка, – поддерживая одной рукой под спину, а второй под колени.
– Я понимаю, что это весьма нетрадиционный способ перемещаться в пространстве, – произнес Бентам, глядя на нас через мохнатое плечо ПТ, – но я быстро утомляюсь. – Ткнув тростью куда-то вперед, он скомандовал: – ПТ, в библиотеку!
Мы с Эммой изумленно смотрели на ПТ, шагавшего между шкафов с мистером Бентамом в лапах.
Вот уж не каждый день такое увидишь, – подумал я.
Впрочем, это касалось почти всего, что мне довелось увидеть в этот день.
– ПТ, стоять! – скомандовал Бентам.
Медведь остановился, и Бентам помахал нам рукой.
– Вы идете?
Мы застыли, потрясенно глядя на него.
– Простите, – пробормотала Эмма, и мы бросились их догонять.
* * *
Вслед за Бентамом и его медведем мы углубились в лабиринт.
– Ваш медведь странный? – спросил я.
– Да, он мрачведь, – ответил Бентам, ласково поглаживая плечо ПТ. – Мрачведи – любимые спутники имбрин в России и Финляндии, и среди странных людей этих территорий приручение мрачведей – это старинное и очень почетное искусство. Они достаточно сильны, чтобы отражать нападения пустот, но одновременно достаточно осторожны, чтобы им можно было доверить уход за ребенком. В зимнюю ночь они согревают лучше электрического одеяла, и, как вы сами видите, лучшего защитника не найдешь. ПТ, налево!
Пока Бентам распинался о добродетелях мрачведей, мы вошли в небольшую комнату. Под стеклянным колпаком в центре стояли три дамы, над ними возвышался огромный злобного вида медведь. У меня все оборвалось внутри, прежде чем я успел сообразить, что фигуры совершенно неподвижны – перед нами очередная экспозиция Бентама.
– Это мисс Свиристель, мисс Иволга и мисс Пеночка, – представил имбрин Бентам, – и их мрач Алексей.
Присмотревшись, я понял, что мрачведь защищает имбрин. Дамы излучали безмятежное спокойствие, а медведь поднялся на задние лапы и, угрожающе раскрыв пасть, замахнулся на врага передней лапой. Вторую лапу он почти нежно опустил на плечо одной из имбрин. При этом дама обвила пальчиками один из длинных когтей зверя. Было ясно, что она нисколько не сомневается в своей полной власти над таким внушающим страх существом.
– Алексей был двоюродным дедушкой ПТ, – сообщил нам Бентам. – Поздоровайся со своим дедушкой, ПТ!
ПТ что-то проворчал.
– Если бы ты умел вот так укрощать пустóты, – прошептала мне Эмма.
– Сколько времени уходит на то, чтобы обучить мрачведя? – спросил я Бентама.
– Годы, – ответил он. – Мрачи от природы очень независимы.
– Годы, – шепотом повторил я, покосившись на Эмму.
Эмма закатила глаза.
– Алексей тоже из воска? – поинтересовалась она.
– О нет, это чучело.
Похоже, отвращение Бентама к идее изготавливать чучела из странных людей не распространялось на странных животных. Я подумал, что, если бы с нами был Эддисон, скандала избежать не удалось бы.
Я содрогнулся. Эмма теплой ладонью провела по моей спине. Бентам тоже это заметил и произнес:
– Простите! Я так редко принимаю гостей, что не могу удержаться и не похвастаться своей коллекцией, когда они все же появляются. Но я обещал вам чай, и сейчас мы пойдем его пить!
Бентам указал тростью вперед, и ПТ двинулся дальше. Вслед за ним мы покинули комнаты с артефактами и прошли через другие помещения дома, во многих отношениях представлявшего собой обычное жилище обычного богача. Тут был украшенный мраморными колоннами вестибюль, столовая с затянутыми гобеленами стенами и длинным обеденным столом, за которым смогли бы рассесться десятки гостей, два крыла, единственным назначением которых, похоже, было демонстрировать изящество и элегантность убранства. Но тем не менее во всех залах и зальчиках наряду с другими предметами обязательно имелось и несколько экспонатов из странной коллекции Бентама.
– Испания, пятнадцатый век, – произнес он, указывая на сверкающие латы в углу. – Я их обновил. Сидят просто идеально.
Наконец, мы вошли в библиотеку – самую красивую из всех, которые я когда-либо видел. Бентам приказал ПТ опустить его на пол, отряхнул с костюма шерсть и пригласил нас пройти. Комната была не меньше трех этажей в высоту, с потолком, исчезающим где-то у нас над головами. Чтобы добраться до нужных книг, существовала целая система лестниц, передвижных стремянок и мостиков.
– Признаюсь, я еще не все прочитал, – произнес Бентам, – но я над этим работаю.
Он провел нас к кушеткам, окружившим жарко растопленный камин, тепло которого наполняло всю комнату. У камина уже ожидали Харон и Ним.
– И эти люди называют меня недостойным доверия типом! – прошипел Харон.
Но он не успел устроить мне разнос, потому что Бентам тут же поручил ему принести нам одеяла. Теперь мы были под защитой хозяина дома, явно испытывавшего к нам симпатию, поэтому нахлобучка от Харона откладывалась на неопределенное время.
Не прошло и минуты, как мы сидели на кушетке, укутанные в пледы. Ним суетился, подавая чай на золоченых подносах, а ПТ свернулся клубочком перед огнем и стремительно погружался в спячку. Я пытался сопротивляться охватывающему меня ощущению уюта и безмятежности и сосредоточиться на нашем деле, изобилующем большими знаками вопроса и, по-видимому, нерешаемыми проблемами. На спасении наших друзей и имбрин. На безнадежной и абсурдной задаче, которую мы сами перед собой поставили. Если бы я позволил себе думать обо всем сразу, меня бы тут же раздавило ощущение безысходности. Поэтому я попросил Нима положить мне в чай три куска сахара и побольше сливок, тремя глотками опорожнил чашку и протянул ее за добавкой.
