– Таким образом, настоящей миссией Охотника была ликвидация лиц, участвующих в мировом заговоре?
– Две цели: уничтожение песчинок, мешающих механизму прогресса, и сбор артефактов – кусочков Ока. Причем недостаточно одного только отсечения головы – на ее месте тут же вырастет новая, приближенные влиятельные лица тоже должны быть устранены. Поэтому их так много. Около тысячи артефактов, и каждый артефакт – чья-то жизнь.
– Откуда взялся Охотник? И почему посчитал, что именно он должен возложить эту миссию на себя?
– Так было всегда. Ведь это не первый раскол Ока. Но в былые века все было проще. Скажем, в средневековье, когда средства коммуникации находились на примитивном уровне развития, искусственный застой прогресса мог проявиться только в рамках одного континента, не более. Недостаток коммуникативности не позволял организовать подобный застой на всей планете. Раскол Ока не приводил к расползанию артефактов по всему земному шару, и география путешествия охотников, как правило, ограничивалась несколькими странами. До нас их похождения дошли в виде всевозможных источников, повествующих о странствующих в поисках Святого Грааля рыцарях. На самом деле это и были охотники за артефактами.
– Так их еще и много? – встрепенулся агент.
– Нет. В конкретную единицу времени Охотник, выбранный Оком, может быть только один. Если он погибает, его место занимает следующий. Но можно провести аналогию между современными сталкерами и средневековыми рыцарями. И те, и другие, путешествуют по землям, полным опасностей, сражаются со всякой нечистью и ищут артефакты. Охотник же является избранным. Как и почему именно он становится таким – неясно, но известно, что на него не действуют излучение «выжигателя» и телепаты. К слову, «выжигатель» как раз и создан охотниками для защиты от непрошеных гостей и вербовки новых фанатиков. И разработан он на основе исследований псиоников. Попадая под влияние «выжигателя», человек зомбируется и в таком состоянии какое-то время блуждает по окрестностям. Если ему «повезет» и он не нарвется на сталкеров, которые с перепугу изрешетят его, то рано или поздно его притянет к саркофагу, где он под воздействием Ока вольется в армию фанатиков. У них, кстати, нет собственного разума. Он коллективный, управляемый Оком или приказами Охотника.
– Получается, это он натравил их на нас! А ты его защищал.
– Это не совсем верно. Он не желал нам зла. Его цель, как я полагаю, была в том, чтобы отсечь от того, кто несет последний артефакт, всех остальных. И привести его к Оку. Действия сектантов направлены были на это. Заметь, что никто из нашей группы не был даже ранен, за исключением травмы, которую получил я по глупости. Зомби гибли сами, но вреда нам не причиняли.
– Точно… А я все удивлялся их фантастическому косоглазию, – покачал головой агент. – Но что он сделал бы дальше? Когда я принес артефакт?
– Не знаю, – пожал плечами Егор, – наверное, попытался бы договориться. А может, дал бы пообщаться с самим Оком. Здесь мотивы Охотника для меня представляются туманными. Тем более он провел полтора десятка лет в одиночестве, и наверняка это сказалось не лучшим образом на его рассудке.
– Ты опять его защищаешь… Но не забывай, что он виновен в гибели и других людей. На КПП в Стечанке из-за взрыва погиб майор…
Но журналист сразу перебил агента:
– Охотник честно предупредил, что в телепортатор встроена бомба. Ты же ему сам не поверил!
– И никто бы не поверил! – вспылил Вайс. – Он мог бы подсказать мне, как деактивировать взрывное устройство, если бы захотел. Могло и больше людей пострадать, в том числе и ты.
– Он не мог дать тебе код деактивации, – возразил Полянин. – Он бы поставил этим под угрозу секрет принципа действия телепортатора. Устройство самоуничтожения специально было внедрено в него, чтобы он не попал в чужие руки. Через равные промежутки времени оно подает сигнал, требуя ввести код. Если код не буден введен… Впрочем, мы уже знаем, что в этом случае бывает. И я не чувствую себя в праве винить Охотника за этот эпизод.
– Может, это и так, – поморщился агент, – хотя я как подумаю, что сам был там неподалеку… Ладно. Скажи, каким образом Охотник узнавал, что артефакт достиг своей цели, попал в руки тому человеку, который должен быть устранен? И как он узнавал, где артефакт?
– Чувствовал.
– В каком смысле?
– Не достигший цели артефакт тянется к ней, а закончивший свое дело тянется обратно к Оку. Охотники это чувствуют. Особой необходимости в том, чтобы лично доставить артефакт обратно в Зону, у Охотника нет. Рано или поздно он попадет в Зону сам. Это как толкиеновское кольцо всевластья, которое всегда стремится вернуться к хозяину. Охотник лишь ускоряет процесс и предотвращает новые жертвы, которые могут возникнуть по пути следования артефакта. Это ведь довольно ценный предмет, а рядом с чем-либо ценным всегда произрастает что-нибудь гадкое. Золото, драгоценности тащат за собой кровавый шлейф, а артефакт высшего порядка – дороже золота.
– Теперь понятно, почему он не стал пытаться отобрать «сердце» силой. В этом не было смысла, потому что артефакт и так вернулся бы к Оку. Достаточно было чуть помочь: пристрелить мешавшего телепата, развесить вешки в нужных местах… Но в эту теорию не укладывается тот факт, что он пытался выкрасть его в Стечанке.
– Пытался ли? – прищурился Егор. – Ты застал его с артефактом в руках, но хотел ли он его выкрасть?
– Для чего тогда было идти на такой риск?
– Когда мы улетели, он на время потерял «черное сердце» из вида. Должен ли он был убедиться, что артефакт все еще у тебя? По-другому определить его местоположение Охотник не мог.
– Кстати, ты не ответил еще на этот вопрос, – спохватился агент, – о местоположении. Как Охотник находил артефакты?
– За годы существования Зоны охотники организовали целую лабораторию, в которой пытались применять на практике знания, полученные от Ока. Ее основное назначение заключалось в облегчении процесса поиска и возврата осколков Ока. Так, например, было создано устройство телепортации, которое помогало перемещаться по свету и избегать кое-каких опасностей. И одной из разработок была система обнаружения артефактов. Они имеют некоторую связь между собой и, являясь частью целого, влияют на сеть, которая генерируется Оком и должна охватывать всю планету. На эффекте искажения сети основан принцип построения системы поиска. Точнее сказать не могу, знаю только, что внутри Зоны сама сеть мешает определению положения артефакта. Система не в состоянии найти его, если он находится в пределах Зоны.
– Что за сеть такая?
– Сеть Ока. В нормальном состоянии она покрывает весь земной шар, образуя канал, по которому к человечеству приходят знания. Она же обеспечивает и эволюционное развитие. А что есть «эволюция»?
– Видоизменение, – пожал плечами агент.
– Именно. А еще можно использовать термин «мутация». В случае раскола Ока, сетка рвется и стягивается в определенной точке планеты. Как будто лопается надувной шарик. Получается пятно диаметром в несколько десятков километров, с центром, где произошел раскол. Это пятно и есть Зона. В пределах данного пятна сеть хаотично перемешивается, и в местах ее экстремумов возникают аномалии. В них, в свою очередь, порождаются артефакты низшего и среднего классов. Выброс, который нам так и не довелось пережить, это процесс восстановления Ока. Точнее «попытки восстановления», которые до тех пор будут безуспешными, пока все осколки не сойдутся вместе. Причем чем больше артефактов собрано – тем сильнее Выбросы. Интервалы между ними разные. Когда это случается, сеть вновь трансформируется, аномалии перестраиваются, порождаются новые артефакты и новые мутации. Оказавшийся под Выбросом человек обязательно мутирует. Во что? Бог его знает. Сейчас мне несколько тревожно.
