— Да, сахиб
[6], — глухо донеслось из раструба.
— Не слоняйтесь невесть где, сюда, быстро! — брюзгливо поджал губы лорд Спенсер. — Мисс плохо. Мне нужна аптечка, живо!
— Да, сахиб. Виноват, сахиб, — пробубнил в переговорную трубу невидимый Сингх.
— Мы должны быть убеждены, что всё, случившееся сегодня, — результат магии варваров, а не вашей, мисс Моллинэр. — Лорд Спенсер в упор глядел на неё. — Я буду с вами откровенен — когда я сказал, что возлагаю на вас большие надежды, то ничуть не лукавил. В любом случае — обнаружится у вас сейчас магия или нет — я в большом, в очень большом выигрыше. Сингх? Ну наконец-то…
В распахнувшуюся дверь мелкой рысью вбежал смуглый низенький человечек в белом просторном одеянии и тюрбане.
— Аптечка, сахиб, ваша светлость, — он поклонился низко и раболепно.
— Приготовьте шприц. Смесь номер четыре. На случай, если мисс начнёт терять сознание. Мисс Моллинэр, вы готовы? Ну, садитесь же, у меня очень мало времени!.. Рой, Монтагью, Дженкинс, где вы там?
Следом за Сингхом в «стакан» спешно вбежали ещё трое департаментских, в полном боевом снаряжении, в нагрудниках, крагах и наручьях из жёсткой кожи, в опущенных на глаза очках и даже с дыхательными масками, к коим от висевших за спиной баллонов тянулись гофрированные шланги. Кто здесь был Роем, кто Монтагью, а кто Дженкинсом, понятное дело, сказать было нельзя.
Молли на негнущихся ногах шагнула к табурету. Её никто не приковывал, это да, но отсюда и не убежишь.
В груди — гулкая пустота. Магия ушла, подобно тому как уходит вода, пока не пройдут живительные дожди.
— Начинайте! — резко бросил лорд, отходя к самой двери и почему-то кладя обе руки на штурвал.
Один из департаментских приник к окуляру камеры, другой закрутил и быстро подсоединил к камере два гибких патрубка — красный и синий. Надо полагать, для свежего и отработанного пара. Вот только зачем в ней пар, что он двигает и как без него работали те камеры, с которыми Департамент являлся, скажем, в класс к Молли?
Из нутра камеры донёсся странный высокий свист. Оба патрубка конвульсивно задёргались. За линзами объективов Молли вновь почудилось какое-то сверкание.
Лорд Спенсер выжидательно глядел на неё, застывшую на жёстком табурете.
— Даже если окажется, что всё это безобразие устроили вы, мисс Моллинэр, — с жутковатой, холодной, мёртвой улыбкой сказал он, — это всё равно пойдёт на пользу моему делу. Хотя — признаюсь откровенно! — очень не хочу, чтобы это произошло, не хочу, чтобы вы оказались причиной сегодняшнего безобразия. Монтагью! Что видите? Почему не докладываете?
Однако прильнувший к окуляру департаментский — надо полагать, как раз тот самый Монтагью — ничего не отвечал, лишь яростно крутил верньеры настройки.
— Что там, мистер Монтагью? — От этого «мистер» кровь застыла в жилах даже у Молли. Сам же мистер Монтагью заметно пошатнулся.
— Сэр, изволите ли взглянуть сами, мой лорд, — глухо донеслось из-под маски, и Монтагью отстранился от камеры, тяжело дыша.
— Хочешь хоть что-то сделать, сделай это сам, — скривился лорд Спенсер с видом крайнего неудовольствия.
Он чуть склонился и замер за гудящим, посверкивающим агрегатом.
Молли затаила дыхание. По вискам стекал пот, и она ничего не могла с этим сделать.
Что они там насмотрели?!
Сингх в своём белом тюрбане глядел на Молли с откровенными страхом и ненавистью, держа наготове шприц, наполненный каким-то мутным раствором.
В цементом «стакане» повисла жуткая тишина. Лишь шипение да свист пара исходили из недр монструозной камеры и трудно дышали в своих масках департаментские.
Лорд Спенсер смотрел так долго, что у Молли аж затекла нога.
— Мисс Моллинэр… — странным, жестяным голосом проговорил вдруг он.
Нет, ne damsya zhivoi!
Молли не знала, почему вдруг эта мысль — короткая и яростная, как удар её огненного заклятия — пришла к ней на языке Rooskies.
Магии нет, пусто — но на этих gadov всё равно найдётся! Локоть-ладонь…
— Невероятно интересно, мисс Моллинэр, — наконец закончил лорд Спенсер. Элегантным движением промокнул выступивший на висках пот. — Невероятно. Но… теперь многое становится понятно. Наконец-то.
Тишину в камере можно было резать ножом.
— У вас нет магии, мисс Моллинэр. Как я и отписывал в столицу, натыкаясь на оскорбительное неверие. Но у вас имеется кое-что иное.
Лорд Спенсер приближался. Холодные глаза впивались в Молли.
— У вас есть пустота для неё.
Сингх вздрогнул, едва не выронив аптечку.
— Славная, славная находка. — От улыбки лорда Спенсера по спине Молли бежали мурашки. — Редкая в наши времена, я бы даже сказал — наиредчайшая.
— Ваша светлость… — выдавила Молли. Локоть-ладонь-пальцы, даже если там, внутри, у меня осталась всего одна, последняя капля — вам этого достанет!
— У вас была магия, мисс Моллинэр. В редчайшей форме, свойственной… гм, лишь знатнейшим фамилиям Королевства. Она была и оставила вместо себя… вместилище.
— Я… вас не понимаю, мой лорд… — беспомощно пролепетала Молли. Это было нелегко — держать в груди ненависть, ненависть, какую только и выразишь словами Rooskies, и в то же время казаться сломленной и перепуганной. Нет, она, конечно, боится, но в то же время она готова драться — прямо здесь и сейчас!
— Мы продолжим этот разговор, но уже в моём кабинете, — зыркнул на департаментских лорд. — Сингх! Чай.
— Да, сахиб, — поклонился тот.
— Идёмте, мисс Моллинэр. Так, Дженкинс, а вы отправитесь и лично известите родных мисс, что с ней всё в порядке и скоро она вернётся домой.
Глава 8
Кабинет лорда Спенсера был во всём ему под стать. Огромный, элегантный, с резными панелями от пола до потолка, с книжными шкафами, с антикварного вида глобусом — величайшая редкость, сообразила Молли, на нём Бриатанния ещё остров!
Огромный стол с огромным же креслом чёрной кожи. На отдельном столике у стены — паровая пишущая машинка, почти как у папы, только куда больше и роскошнее, а рядом с ней — ого! — дифференциальный паровой вычислитель.
— Садитесь, мисс Моллинэр. Сингх сейчас подаст чай. Желаете чего-то посущественнее? Бисквиты?
— Н-нет, спасибо, ваша светлость… я… я просто не понимаю…
