– Странно что-то… – протянула Тра.
– Не то слово!
И вдруг все замолчали. Оглянувшись, я увидела, что надо мной, словно рододендрон на ветру, качая челкой, склонился Зак Содерберг. У меня было такое чувство, как будто я его сто лет не видела, – может, потому, что с того самого разговора про «одну девочку» я на уроках углубленной физики всегда притворялась, что страшно занята, а еще уговорила Лору Элмс до конца года быть моей напарницей по лабораторным работам, причем применила простой и грубый способ: пообещала писать за нее отчеты по лабораторкам. Да не копировать свои (тогда меня саму могли отстранить от занятий за жульничество), а сочинять их каждый раз заново, добросовестно воспроизводя скудный словарный запас Лоры, нелогичный ход рассуждений и корявый почерк. Зак, чтобы не быть больше в паре со своей бывшей, Лонни, объединился с моей бывшей напарницей Кристой Джибсен, а она вообще никогда уроки не делала, потому что работала на трех работах – копила деньги на операцию по уменьшению груди. Одна работа была в магазине эксклюзивных тканей «Люси», другая – в закусочной «Мир багеля», а третья – в отделе туристического снаряжения в универмаге «Сирс». Монотонность трудовых буден Криста скрашивала, изучая свойства энергии и материи. Вследствие этого мы всегда знали, кто из ее коллег недавно поступил на работу, кто скончался, болеет, проворовался, дрочит в кладовке, а также – что один из ее начальников (кажется, несчастный завсекцией в универмаге) влюбился в Кристу и собирается ради нее бросить жену.
Флосс нажал кнопку на плеере. Из динамиков загрохотали роботоподобные звуки диско семидесятых. К моему бесконечному ужасу, Зак, не сводя с меня взгляда (как будто мое лицо было зеркалом в танцклассе), пустился в пляс: два шага вперед, два шага назад, вихляем коленями… Другие мальчишки в точности повторяли его движения.
– Let this groove.
[257] Get you to move. It’s alright. Alright! – Мальчишки фальцетом подпевали группе Earth, Wind & Fire. – Let this groove. Set in your shoes. So stand up, alright! Alright!
Они пели «Let’s Groove». Мальчишки сосредоточенно дергали плечами, щелкали пальцами и переступали ногами – так и видишь, как у них в мозгу бегущей строкой мелькают названия элементов, словно котировки на бирже («мах левой вперед, шаг левой назад, мах левой в сторону, шаг влево, мах правой вперед, правое колено в сторону»).
– I’ll be there, after a while, if you want my looove. We can boogie on down! On down! Boogie on down!
Дерек на трубе выводил подобие мелодии. Зак пел соло, изредка добавляя то шаг в сторону, то движение плечом. Пел очень старательно и притом ужасно. Потом крутанулся на месте. Тра тоненько пискнула, как детская игрушка.
У дверей библиотеки собралась, разинув рты, немаленькая толпа старшеклассников. Мистер Флетчер привел директора Хавермайера. Из своего кабинетика выскочила библиотекарша, миз Джессика Хэмбоун, сменившая четырех мужей и внешне похожая на Джоан Коллинз в зрелом возрасте. Наверное, вначале она собиралась прекратить безобразие, потому что прекращать безобразия – это была ее специальность. Только за этим она и выглядывала из своей норки, да еще на обед и во время пожарных учений. Все остальное время она, по слухам, закупала на сайте www.QVC.com коллекционные пасхальные статуэтки и украшения со стразами фирмы «Богиня гламура». Но в этом случае она не ринулась в атаку на нарушителей со своей любимой репликой: «Здесь вам библиотека, а не спортзал!» – воздев руки к небесам и сверкая зелеными тенями для глаз в стиле металлик (удачно дополняющими серьги «Зачарованный сумрак» и браслет «Галактика мечты» и в свете флуоресцентных ламп придающими ей поразительное сходство с игуаной). Нет, миз Хэмбоун, онемев, прижала руку к груди, а ее крупные губы, обведенные яркой линией, вроде мелового контура вокруг трупа на месте преступления, изогнулись в лирически-задумчивой улыбке.
Мальчишки на заднем плане усердно отрабатывали линди-хоп
[258], Зак вертелся волчком, а у миз Хэмбоун ритмично подергивалась левая рука.
Наконец музыка смолкла. Танцоры замерли как вкопанные.
С полминуты стояла тишина, а потом разразилась буря оваций. Хлопали все: толпа у двери, миз Хэмбоун и те, кто пришел в библиотеку заниматься (кроме Носишки).
– О боже, – сказала Тра.
– Глазам не верю, – сказала Тру.
Все таращились на меня, как на НЛО, а я хлопала и улыбалась всем подряд. Я улыбалась миз Хэмбоун, утиравшей глаза кружевной манжетой блузки с рюшечками в стиле рококо. Улыбалась мистеру Флетчеру – он так радовался, словно только что разгадал особенно трудный кроссворд. Улыбнулась даже Тра и Тру – они смотрели на меня потрясенно и вместе с тем испуганно (совсем как Розмари в конце фильма «Ребенок Розмари»
[259], когда старики вопят: «Слава Сатане!»).
– Синь Ван Меер! – начал Зак, приблизившись к моей парте.
В свете флуоресцентных ламп его лохматую голову окружило сияние, как на иконах с изображением Иисуса в маленьких затхлых церквушках, где пахнет сыром грюйер.
– Пойдешь со мной на Рождественский бал?
Я кивнула, а что сделала это со страху и совершенно без всякой охоты, Зак не заметил. Уходя, он уносил на лице сияющую улыбку, будто я пообещала ему тут же, не сходя с места, оплатить – «налишными», как сказал бы папа, – новенький «понтиак гран-при» цвета бежевый металлик, со всеми наворотами, сел и поехал.
Точно так же Зак, да и никто другой, не заметил, что меня охватило сильнейшее ощущение, словно я попала в пьесу «Наш городок»
[260], и оно ничуть не ослабло, когда Зак удалился вместе со своими подручными и с выражением необычайного самодовольства на лице (папа описывал похожее выражение у туземцев племени зуамбе в Камеруне, после того как они обрюхатят свою десятую жену).
– Как думаешь, у них уже был секс? – прищурившись, спросила Тру.
