Я кашлянула, намекая, что пора бы уже объяснить, что мы делаем у этой жуткой забегаловки (мы с папой такие места объезжали десятой дорогой; могли сделать крюк миль в двадцать, лишь бы «не преломлять хлеб вместе с людьми, похожими издали на груду старых автопокрышек»). Девчонки по-прежнему молчали (теперь и Лу вовсю жевала лакрицу, словно коза на пастбище). И тут до меня дошло – они попросту не могут оформить происходящее в слова. Сказанное вслух, оно станет реальностью, и тогда на них ляжет какая-то вина.
Минут десять слышно было только, как со свистом проносятся машины по шоссе да изредка хлопает дверца – очередной дальнобойщик вылезает из кабины, заходит, голодный, в ресторан и выходит с набитым брюхом. За темными деревьями виднелся мост, а по мосту текла в ночи бесконечная река красно-белых огней.
– Кто сегодня будет? – спросила Джейд, поднося к глазам бинокль.
Лу дернула плечом, пережевывая лакричную жвачку:
– Не знаю.
– Жирный или тощий?
– Тощий.
– А я думаю, на этот раз будет свин.
– Она не любит свинину.
– Любит. Это для нее вроде как семга – по особым случаям. Ой… – Джейд подалась вперед.
Бинокль стукнулся о ветровое стекло.
– Ох ты ж… Твою ж мать…
– Что такое? Малолетка?
Губы Джейд шевельнулись, но звука не было. Потом она тяжело вздохнула:
– Смотрела «Завтрак у Тиффани»?
– Нет, куда мне, – иронически отозвалась Лу и тоже наклонилась вперед, упираясь ладонями в приборную доску.
Девчонки рассматривали парочку, которая только что вышла из ресторана.
– Помнишь, там такой кошмарный Док? – Джейд, не отрываясь от бинокля, сунула руку в пакет с чипасами и затолкала за щеку целую горсть. – Вот это он и есть. Только совсем дряхлый. В принципе, наверное, можно бы сказать: по крайней мере, не Расти Тролер, – но как-то я уже и не знаю… – Выпрямившись, она мрачно протянула Луле бинокль. – У Расти хоть зубы есть.
Лу глянула и, скривившись от отвращения, передала бинокль мне. Я припала к окулярам: по дорожке от ресторана шла Ханна Шнайдер с каким-то мужчиной.
– Всегда ненавидела этого Дока, – прошептала Лу.
Я никогда еще не видела Ханну такой накрашенной («размалеванной», говорили в «Академии Ковентри»). На ней была черная шубка – наверное, кроличья, судя по общему подростковому облику (на застежке от молнии болтался помпон). В ушах золотые серьги кольцами, на губах угольным штрихом темная помада, волосы собраны в высокую прическу, а из-под облегающих, как вакуумная упаковка, джинсов выглядывают острые белые каблуки. Я перевела бинокль на ее спутника и невольно поежилась: он рядом с Ханной выглядел засохшим стручком. Явно за шестьдесят, если не под семьдесят, лицо исчертили морщины, сам ниже Ханны ростом и тощий, как придорожный столб. На костях ни грамма мяса, одежда болтается – будто на раму от картины набросили одеяло. Единственная привлекательная черта – все еще густые волосы. Они впитывали в себя все оттенки освещения: в луче прожектора переливались ядовито-зеленым, а в тени – серо-стальным цветом велосипедных спиц. Ханна шла быстрым шагом, ища ключи от машины в нелепой розовой пушистой сумочке, а старик поспешал за ней, выбрасывая костлявые ноги в стороны, будто раскладная сушилка для одежды.
– Рвотинка, может, нам тоже дашь посмотреть?
Я отдала Джейд бинокль. Джейд, кусая губы, поднесла его к глазам и буркнула:
– Надеюсь, он прихватил с собой виагру.
Парочка стала усаживаться в машину Ханны. Лу скорчилась на сиденье.
– Да ну тебя, дуреха, она нас не видит, – проворчала Джейд, хотя и сама замерла, наблюдая, как «субару» выезжает со стоянки, и, только когда те скрылись из виду, завела мотор.
– А куда они едут? – спросила я, не очень-то и желая узнать ответ.
– В дешевый мотель, – ответила Джейд. – Будут трахаться с полчаса, может, минут сорок, сорок пять, потом она его вышвырнет. Каждый раз удивляюсь, как еще голову ему не откусит, вроде самки богомола.
Мы следовали за «субару» мили три-четыре, сохраняя приличную дистанцию. Дальше начался какой-то городок – надо полагать, Коттонвуд. Мы с папой таких, наверное, сотню повидали – чахлых, выживающих исключительно за счет автозаправок, мотелей и «Макдональдсов». К обочинам шоссе присохли болячки парковок.
Минут через пятнадцать Ханна включила сигнал поворота и свернула влево, к мотелю под названием «Кантри-Стайл Мотор Лодж». Приплюснутое белое полукруглое здание посреди безлюдной равнины – словно кто-то обронил вставную челюсть. У дороги торчали чахлые клены, а еще несколько выстроились у административного здания, будто очередь будущих постояльцев. Мы быстренько свернули вправо и остановились возле серой легковушки, а Ханна, поставив машину у входа, скрылась в конторе. Минуты через две-три она вышла снова, и тут склизкий свет фонаря плеснул ей в лицо. Я вдруг испугалась, хотя видела ее всего пару секунд, да и то издали. У Ханны лицо было как выключенный телевизор. Не мыльная опера, не детектив, даже не какой-нибудь старый вестерн – просто пустой экран. Ханна села в машину, вновь завела мотор и медленно проехала мимо нас.
– Ой, черт! – пискнула Лу, сползая пониже на сиденье.
– Прекрати! – поморщилась Джейд. – Наемного убийцы из тебя явно не выйдет.
«Субару» остановилась у одного из крайних домиков. Док вылез, руки в карманах, за ним Ханна – ее лицо перерезало подобие улыбки. Ханна отперла дверь, и парочка исчезла в домике.
– Номер двадцать два, – сообщила Джейд, не отрываясь от бинокля.
Наверное, Ханна первым делом задернула занавески – когда в домике включился свет, между полотнищами цвета оранжевого чеддера не оставалось даже крохотной щелочки.
– Она с ним хоть знакома? – спросила я со слабой надеждой.
– Не-а. – Джейд повернулась ко мне. – Чарльз с Мильтоном в прошлом году ее засекли. Как-то ночью поехали кататься, решили к ней заглянуть, смотрят – ее машина едет навстречу. Они стали следить – и вот, нашли это заведение. Она приезжает в ресторанчик «Стаки» ровно без четверти два. Заказывает еду и выбирает какого-нибудь типа. Первая пятница каждого месяца. В этом она пунктуальна.
– В смысле?
– Ну, ты же знаешь, она, вообще-то, довольно неорганизованная. А тут – как по расписанию.
– И она не знает… что вы знаете?
– Да ты что! – Джейд так и впилась в меня взглядом. – Не вздумай ей рассказать!
– Не скажу.
Я покосилась на Лу, но та, кажется, не слушала – сидела, оцепенев, будто пристегнутая к электрическому стулу.
– А дальше что? – спросила я.
– Приезжает такси. Мужик выскакивает полуголый – иногда без носков или рубашку держит комом в руках. И уматывает на такси. Наверное, возвращается к «Стаки», там залезает в свой автофургон – и ау. Ханна уезжает под утро.
