– Так, ребята, выше нос! – крикнула Ханна. – Мы почти пришли!
Когда мы добрались до места, во мне кипели с одинаковой силой обида и возмущение. Обычно стараешься не обращать внимания на предвзятость («Не может весь мир состоять в клубе фанатов семьи Ван Меер», – говорил папа), но, когда тобой вот так бессовестно пренебрегают, это неприятно. Как будто всем вокруг дозволено быть сосновыми иголками и только тебя заставляют быть смолой. К счастью, больше никто не заметил, что Ханна так со мной и не поговорила. И когда Джейд, сбросив рюкзак на землю, сладко потянулась, улыбаясь во все лицо, со словами: «Потрясающе! Она всегда умеет сказать именно то, что нужно», признаюсь, я соврала.
Я с энтузиазмом закивала и поддакнула:
– Умеет, умеет!
– Сначала поставим палатки! – скомандовала Ханна. – С первой я помогу. Только посмотрите сначала, какой вид! Просто дух захватывает!
Несмотря на Ханнин азарт, мне палаточный лагерь показался довольно унылым, особенно после величественных горных пейзажей. Среди корявых сосен была расчищена круглая поляна. На почерневшем кострище лежали обгорелые поленья, серые и лохматые, словно морда старого пса. Справа, за россыпью валунов, тянулась узенькая, как приоткрытая дверь, скальная полка – можно присесть, свесив ноги, и подглядывать за голой лиловой горной грядой, дремлющей под рваным одеялком тумана. Солнце уже утекло за горизонт, и только самый край неба пятнали желто-оранжевые потеки.
– Здесь кто-то был минут пять назад, – объявила Лула, указывая пальцем себе под ноги.
– Что там? – спросила Джейд.
Я подошла к ним.
– Смотрите!
Лула потыкала ботинком окурок.
– Эта сигарета не больше трех секунд как погасла!
Джейд, присев на корточки, осторожно подобрала окурок – так берут в руки дохлую золотую рыбку.
Осторожно понюхала и снова швырнула на землю:
– Точно! Я чую. За-ме-чательно! Только этого не хватало. Какой-то мерзавец дождется ночи, придет и всех нас поимеет.
– Ханна! – крикнула Лу. – Надо валить отсюда!
– Что случилось? – спросила Ханна.
Джейд показала на окурок.
– Эта стоянка очень популярна, – отмахнулась Ханна.
– Да, но сигарета еще тлела! Я видела оранжевую искру! – Глаза у Лулы были как блюдца. – Здесь кто-то прячется. Следит за нами.
– Не смеши.
– Никто из наших не курит, – сказала Джейд.
– Все нормально! Скорее всего, какой-нибудь турист здесь отдыхал, потом пошел дальше по тропе. Не волнуйтесь.
Ханна отошла на дальнюю сторону поляны, где Мильтон, Чарльз и Найджел пытались поставить палатки.
– Ей все шуточки, – сказала Джейд.
– Надо уходить! – не успокаивалась Лу.
– Я с самого начала это говорила, – бросила Джейд. – Кто-нибудь прислушался? Нет! Я, видите ли, всем только настроение порчу.
Она ушла, а я сказала Луле:
– Эй! Все будет хорошо.
– Правда?
Я кивнула, хотя никаких оснований для такого оптимизма у меня не было.
* * *
Через полчаса Ханна принялась разводить костер, а мы сидели на валунах и ели подогретые на походной печке ригатони
[395] с томатным соусом «Фра Дьяволо» и французский батон, твердый, как базальт. Сидели лицом к обрыву, хотя ничего уже не было видно – темный провал и густо-синее небо вверху. Небо никак не хотело отпускать последний клочок вечернего света.
– Если отсюда свалиться, что будет? – спросил Чарльз.
– Разобьешься насмерть, – ответила Джейд с полным ртом.
– Ни перил, ни предупредительного знака какого-нибудь. Упал? Тем хуже для тебя.
– Пармезан еще остался?
– Интересно, почему это место называют Сахарная Голова, – заметил Мильтон.
– Да, кто придумывает такие дурацкие названия? – подхватила Джейд, не переставая жевать.
– Местные жители, – сказал Чарльз.
– Лучше всего тишина, – сказал Найджел. – В городе не замечаешь, как все громко.
– Жаль индейцев, – сказал Мильтон.
– Почитай «Лишенных наследства» Редфута, – сказала я.
– Я все еще голодная! – объявила Джейд.
– Как это – ты голодная? – возмутился Чарльз. – Ты больше всех съела! Всю кастрюлю реквизировала.
– Ничего я не реквизировала!
– Хорошо еще я за добавкой не сунулся! Ты бы мне, наверное, руку отгрызла.
– От недоедания в организме включаются механизмы голодовки, и потом хоть кусочек бисквитика съешь – разнесет как на дрожжах.
– Не нравится мне, что здесь кто-то был, – сказала вдруг Лула.
Все удивленно уставились на нее.
– Окурок, – прошептала она.
– Да брось! – возразил Мильтон. – Ханна вот не беспокоится, а она постоянно в походы ходит.
– Да и поздняк метаться, – заметил Чарльз. – Ночь глухая. Уйдем отсюда – заблудимся. Как раз и налетим на того, кто здесь рыщет…
– Беглые преступники, – серьезно сказала Джейд. – И тот тип, который взрывал клиники, где делают аборты.
– Его поймали, – сказала я.
– Вы не видели, какое лицо было у Ханны, – упорствовала Лу.
– Какое такое лицо? – встрепенулся Найджел.
В синей ветровке, обхватив руками коленки, Лу выглядела какой-то потерянной. Длинная коса, перекинутая через плечо, свисала до земли, как у Рапунцель.
– Видно было, что она тоже напугалась. Просто не хотела говорить, потому что она типа взрослая и за всех за нас отвечает.
– У кого-нибудь есть при себе оружие? – спросил Чарльз.
– Ой, надо было мне револьвер Джефферсон прихватить! – сказала Джейд. – Он у нее в ящике под трусами хранится, здоровенный!
– Не нужно нам оружие. – Мильтон откинулся на спину, глядя в небо. – Если и правда время пришло подыхать – так лучше здесь. Под звездами.
– Ну ты вообще извращенец, всегда всем доволен, – хмыкнула Джейд. – А я хочу дотянуть по крайней мере до семидесяти пяти. И если для этого надо кого-нибудь пристрелить или какому-то бродяге горло перегрызть – сделаю и не поморщусь.
Джейд оглянулась на палатки.
– Где она, вообще? Ханна? Не вижу что-то.
Мы вернулись с кастрюльками и тарелками на поляну. Ханна сидела у костра и грызла батончик гранолы. Она успела переодеться в зеленую с черным клетчатую рубашку на пуговицах. Ханна спросила, хотим ли мы еще есть, Джейд ответила утвердительно, и тогда Ханна предложила поджарить зефир на палочках.
