– И все взято на лук? – наугад спросил Викентий.
– Обожаю охоту! – широко улыбнулась Девана. – Нет ничего азартнее, нежели лунной ночью кабанов с лежки спугнуть, на прогалину выгнать да стрелой самых злобных секачей положить. Али оленя на гоне встретить.
– Медведей, смотрю, тут куда больше, нежели кабанов, собрано.
– Не, я косолапых не трогаю, – мотнула головой богиня. Пожала плечами. – А вот они почему-то на меня постоянно кидаются.
Девана развела руками, указывая на бесчисленные медвежьи шкуры, и довольно расхохоталась. Кивнула на одно из кресел:
– Не гневись, что в зал пиршественный не зову. Муж мой стволы для стройки новой отбирает, а без него пир торжественный затевать неприлично.
– Наедине с такой красавицей пообедать… Я не смел и мечтать! – Бог войны сел на указанное место, кивнул на запеченную до румяной корочки птицу размером со страуса. – Тоже сам кинулся?
– Ты не поверишь, брат мой, но именно сам, – с улыбкой кивнула хозяйка. – На рассвете на стену поднялась, глядь, а в небе косяк лебединый летит. Ну, я лук достала и семь птиц сбила. По двум, увы, промахнулась.
– Вижу, в Шудаяке именно ты горожанам дичь добываешь?
– Слава небесам, супруг мой не против. Святибор к охоте равнодушен. – Богиня достала ножи и ловко, одним движением, отмахнула у птицы половину грудки. – У иных все дни в веселье проводят. Охота, пирушка, погоня, веселье. Дела домашние забрасывают, земли оборонять смертным приходится, твердыни жены ремонтируют, нового и вовсе ничего не строят. Мой милый не таков. Он превыше прочего всего как раз строить любит.
– Я вижу. Город ваш Чердыню и Вологде вровень поставить можно.
– Крепость крепка, людей мало, – посетовала Девана. – Да еще лесовики вдруг озверели. В хищников повадились превращаться да на деревни наши нападать, под свои обычаи перекладывая. Никакой управы с ними нет, наступают и наступают, ровно свинорой на огороды. Тут изгонишь, там появляются. Туда кинешься, ан они прямо здесь корни ужо пустили. Да-а… – Богиня потянулась к стоящей на столе бадейке, зачерпнула квас. – Поклон тебе, храбрый Один, за избавление Староселья от оборотней. Сия деревня с нашей окраины. Выходит, нам ты помог. Мы с мужем у тебя в долгу.
– Пустое, – отмахнулся Викентий. – Мы ведь сварожичи, одна семья. Какие могут быть счеты между своими?
– Твое здоровье, брат! – подняла ковш Девана.
– Твое здоровье, сестра, – гость тоже зачерпнул квасу.
– Приятного аппетита! – вошла в светелку Светлана с матерчатым пояском на лбу и в усыпанном костяными шариками черном платье из тонкой, тянущейся кожи, плотно облегающей ее тело.
– Ты-то здесь откуда? – удивился бог войны.
– Я тоже рада тебя видеть, Вик, – кивнула ему девушка и протянула хозяйке пучок тонких, в палец, свечей. – Поставь в опочивальне, сестра. Запалишь, когда муж вернется. И про волосы не забудь!
– Благодарю, сестра, – приняла подарок хозяйка.
– Так ты не за мной, Света? – спросил Викентий.
– За тобой, за тобой, не беспокойся, – утешила его богиня любви и согласия. – Не стоит тебя, с твоими тараканами в головушке, наедине со столь очаровательной женщиной оставлять.
– Вот сейчас не понял… – развел руками воин.
– Если хотел задержаться, нечего было вспоминать нашу мудрую и могучую великую Макошь, – похлопала его по плечу гостья. – Ты забыл, что слышишь все обращенные к тебе молитвы? Вот и она услышала. И жаждет тебя видеть. Ты ведь почти на десять дней исчез. Великая богиня беспокоится.
– Извини, Девана, – поднялся Викентий. – Рад был познакомиться со столь красивой сестрой.
– Заходи в любой день, великий Один. – Богиня охоты тоже встала. – Тебе здесь всегда рады. Я велю позвать твоего слугу.
Хозяйка проводила гостей до самого овала из полированного серебра, и когда Викентий исчезал в глянцевой поверхности, вскинула на прощание руку…
– Ну вот я и дома! – огляделся молодой человек, оказавшись по другую сторону зеркала. – Начинаю к Вологде здешней привыкать.
– Присосался… – тихо отозвалась Света. – Ну как, на сей раз кровушки хорошо попил?
– Не жалуюсь! – вслед за ней миновал светелки Викентий. В тронной палате огляделся: – А где Макошь?
– В хлопотах, – не останавливаясь, ответила богиня согласия.
– Ты же говорила, она так жаждет меня увидеть, что прямо ни есть, ни пить не может!
– Как видишь, может, – остановилась в дверях Света.
– Ты что, приревновала меня, врушка?
Светлана подумала, пригладила волосы, вернулась к нему:
– Что ты знаешь о богине Деване, Вик? – спросила она.
Молодой человек очертил в воздухе ладонями женский силуэт с широкими бедрами и одобрительно вскинул большой палец.
– А ты в курсе, что пару веков назад она попыталась устроить военный переворот, скинуть премудрого Сварога и захватить власть над обитаемым миром? Да еще решила перебить всех несогласных и самой сесть на трон?
Викентий восхищенно причмокнул губами.
– Именно! – кивнула девушка. – Была большая драка, Волос и Даждбог дали от нее деру, Сварог тоже, как бы это выразиться… Не потянул. На девочку натравили папу. Сцепиться с родителем малышка отнюдь не постеснялась, мутузили они друг друга так, что земля и небеса трещали. Но в конце концов практически «только по очкам» Перун взял верх, и бунтарку быстренько упекли замуж. Согласись, Вик, известие о том, что буйная бунтарка… Прямо скажем, очень даже хорошая собой бунтарка обедает наедине с одиноким богом войны, готовым рубиться насмерть днем и ночью, с кем угодно, по поводу и без… Такое известие заставило Макошь сильно занервничать. А вдруг вы снюхаетесь?
– Какая женщина! – восхищенно выдохнул Викентий. – Что же ты раньше не сказала? Я ей даже руки не поцеловал!
– Вот видишь! – хмыкнула Света. – Похоже, я успела вовремя.
– А с Перуном она вроде как в хороших отношениях, – припомнил Викентий.
– Он ведь ее папа! – напомнила Света и процитировала: – «Папа добрый, он простит».
– Ну да, папа… – кивнул бог войны.
– Ты не забывай, Вик… – подошла совсем рядом богиня согласия и понизила голос. – Боги славян – это отнюдь не «Рота, подъем!». Это семья, большая и разнообразная, семья, в которой есть старые обиды, дальнее и близкое родство, дружба и вражда, подводные течения, личные интересы и прочее, прочее, прочее. В принципе, они все заодно. Однако чтобы поставить всех сразу в общий строй, наверное, нашествие инопланетян должно случиться. А пока глобальной катастрофы нет, то кому-то «Моя хата с краю», кто-то «Я с ним не дружу», кто-то братика подсиживает, кто-то к сестре ревнует. Вот и выходит, что богов за полторы сотни насчитывается, ан на войну за общее дело больше трех-четырех сварожичей за раз не вытащить. Или ты думаешь, могучая Девана станет биться насмерть ради возвышения Макоши, а сама при том останется безвестно прозябать в лесных дебрях? Или Макошь согласится на победу ценою вашего с Деваной союза? Которому потом не сможет противостоять весь род сварожичей вместе взятый?
