Китаев пригласил Кошелева в свою машину, где находилась и Наташа.
– Как вам это явление? А вы, Владимир Иванович, говорили, что она такая хорошая… Если так, то почему же она не пришла раньше, сразу после того, как он умер? Не знаю, как вы, Владимир Иванович, но я-то теперь нисколько не сомневаюсь, что он ушел из жизни сам. Вот! Смотрите! Видите, черная «Волга» выезжает с территории кладбища?! Ее взяли. Мы просто не видели. Я сейчас позвоню и уточню… – Он набрал комбинацию цифр, послушал телефон, после чего спросил: – Виктор Львович? Китаев на проводе. Взяли Ларису? Отлично… Как я завидую тем, кто будет ее допрашивать. Прошу вас об одном: как только будет известна ее фамилия, сообщите мне, хорошо? А то все говорят «Лариса» да «Лариса», фамилии даже никто не знает… Все, пока.
Наташа сидела справа от Китаева и плакала. Ей не верилось, что все теперь позади и что после поминального обеда ей как будто и делать в Саратове нечего. Формальности, связанные с принятием наследства, возможно, и займут какое-то время, но все равно ей пора возвращаться в Петербург, домой, к своей работе, к своим подружкам… А Китаев, этот нежный и ласковый мальчик, с которым ей было так хорошо, останется здесь. И ей было стыдно, что она плачет не из-за того, что похоронила Юлия, а из-за Василия, который выполнил свою миссию, поддержал ее как мог и теперь исчезнет из ее жизни навсегда. Правильно говорила Катя, мы, женщины, всю жизнь будем зависеть от мужчин. И плакать и смеяться, все будет зависеть от того, как они себя с нами поведут. И, думая так, она совершенно забыла, что только что похоронила мужчину, который зависел – наоборот! – от того, как поведет себя женщина. В частности, Лариса. Причем настолько зависел, что и умер из-за нее… Принял яд, когда понял, что не нужен ей, что она не хочет оставаться с ним, не желает быть им любима.
В кафе она видела, что Китаев беседует с соседками Юлия. По отрывочным фразам было ясно, что они живо обсуждали появление на кладбище Ларисы. Наташа, делая вид, что она ходит вдоль стола и наблюдает, все ли в порядке, все ли рюмки наполнены, нет ли где грязных тарелок, старалась быть ближе к Василию, чтобы слышать все, о чем они говорят.
– Я ее редко видела, так, мельком… Может, правда он держал ее насильно? Молодая женщина, она должна выходить из дома, гулять, бывать на людях, иначе это тюрьма. Женщина – не собака, она не может принадлежать хозяину…
– А я ни разу не видела, чтобы к ним кто-то приходил, это тоже, извините меня, ненормально. К чему такая обособленность? Что, ее кто-то бы съел? Гости ко всем приходят, Юлий не был отшельником, он ходил на работу, я много раз видела его во дворе нашего дома, несколько раз в городе… Почему это его жена должна была сидеть постоянно дома? Ей это надоело, вот она и ушла… что это за любовь такая? Болезнь, честное слово… Он был не совсем нормальным, этот Марков…
Наташа слушала их и думала о том, что никто уже и не вспоминает, что Юлия отравили. Все просто уверены, что он убил себя сам. Это и понятно, если жива и здорова Лариса, значит, ее не убили и не похитили, она просто ушла… Ведь если бы она была замешана в убийстве, разве посмела бы появиться на кладбище? Разве не знала, что ее схватят?
Наташе вдруг захотелось, чтобы все поскорее закончилось, она вернулась бы в Питер и забыла эту историю… Вот только, спрашивается, за что она отдала Китаеву и его коллегам-бездельникам аванс? За стряпню Китаева? За ту суету, которую они постоянно пытались выдать за усердную работу? Да и где они, эти золотые работнички? Кого ловят в Питере? Алиби… Они уже несколько дней как пытаются проверить ее алиби. Это ли не абсурд!!! Настроение ее совсем упало, и она засобиралась домой, на квартиру Юлия, которая, как это ни странно, теперь принадлежала ей, а стало быть, также являлась ее домом… Она подошла к Василию и сказала, что хочет уйти, что нехорошо себя чувствует, попросила его, чтобы он проследил за всем, чтобы пробыл в кафе до конца…
– Наташа, я понимаю, что ты устала, но я должен работать, я еще не всех опросил. Я не могу выполнить твою просьбу, извини. – В его голосе появились прохладные нотки, и если еще утром он казался ей почти родным и очень близким, то сейчас она видела перед собой чужого человека. Она покраснела, стыдясь своих чувств по отношению к нему.
– Ты же сам не веришь в то, что говоришь и что делаешь… Разве не понятно, что он отравился? Вернее, вы же теперь все думаете, будто он сам… И еще появление этой Ларисы, это кого угодно может смутить…
– Лариса? Да при чем здесь Лариса? Наташа, подумай, куда же подевались деньги, которые Буровцев оставил у него? А вещи? Не думаю, чтобы Лариса унесла с собой телевизор, видеомагнитофон… Хоть бы скорее начали допрос…
Она обиделась, что он не согласился остаться в кафе вместо нее. Села за стол и принялась есть кутью. Мысли перескакивали с одной проблемы на другую. И денег, тех, что она заплатила агентству, было жалко, и непонятно было: Юлий ушел из жизни по своей воле или же его все-таки отравили… Но если к его смерти причастна Лариса, то непонятно, чем она думала, когда решила показаться на кладбище… Причастна… Она разлюбила Юлия и ушла от него…
Наташа ела кутью, подбирая ложкой рассыпчатый и прозрачный от сахара рис, перемешанный с крупными темными изюминами, но перед глазами стояла другая картинка: хрупкая женская фигурка, одетая во все черное, с бледным лицом… И хотя пол-лица ее скрывали очки, ей казалось, что она уже видела где-то этот гладкий высокий лоб, аккуратный нос и полные розовые губы.
Встретившись случайно взглядом с Василием, она позвала его и рассказала о своих подозрениях.
– Мне кажется, я уже где-то встречала эту женщину…
– Я тоже, – удивил он ее. – И даже начинаю вспоминать, где именно…
– Ты видел ее прежде? Где?
– Только шарфа красного не хватает… Хотя, может, я и ошибаюсь… Ты же видела всех, кто был на кладбище. Тебе не показалось, что одного человека там не хватало?
– Кого? Я же никого не знаю… Соседи были, коллеги с работы, еще двое из института… Говори, не томи… Хотя, подожди… Ну, как же! Буровцева не было! Не было… Его и сейчас нет. Постой, ты хочешь сказать, что эта Лариса… та самая девушка, которую мы видели с тобой в ресторане? Ничего себе… Выходит, она ушла от Юлия к его другу?
– Вот и я думаю об этом постоянно. Тогда понятно, откуда она могла знать про деньги… Она сказала Юлию, что уходит от него к Буровцеву, в тот самый день, когда Буровцев приходил к нему с деньгами…
– Но зачем же тогда Буровцеву было отдавать ему деньги… Хотя, стой… Он же не мог знать, да и никто не мог знать, что дядя покончит с собой. Он принес деньги просто как его приятель, а не соперник, возможно, что и Юлий не знал о том, к кому именно уходит его возлюбленная… Дядя мог отравиться в ее присутствии, то есть пока она еще оставалась дома… Она видит: он мертв. Вещи ее уже собраны, деньги, которые принес Юлию ее новый любовник, лежат, к примеру, на столе… Она забирает их. И мы не знаем, вернула она деньги Буровцеву или же скрыла от него их… А может, они договорились сказать, что она не видела денег. Таким образом легче представить себе его смерть от руки убийцы и грабителя. Тогда и Лариса, пусть даже и косвенно, ни при чем… Во всяком случае, никто не будет копаться в их совместной жизни, задавать вопросы, что заставило Юлия уйти из жизни… Вот только непонятно, куда же делись телевизор и видеомагнитофон… Хотя почему бы Юлию не отдать их ей, на самом деле? Он мог даже сам помогать выносить их из дома…
